Оглядываясь по сторонам, поминутно глядя на часы, пытаясь то читать газету, то посмотреть новости в Интернете, Гена никак не мог сосредоточиться.
В очередном аэропорту промежуточного города Аня заставила Гену пойти с нею в ресторан и почти насильно усадила за стол напротив себя.
Гена был одет в парадную форму полковника медицины и выглядел блестящим, но придирчивым офицером.
Аня выглядела гораздо проще в трикотажной кофточке и джинсах, но притягательней. Она читала меню, и молодой официант с тихим умилением наблюдал за шевелением ее губ, за покачиванием локонов, выбившихся из заплетенной косы. Аня отдала официанту меню, и он пришел в себя.
— Слушаю вас.
— В меня ничего не лезет, — противным голосом пожаловался Гена. — Плохо переношу самолеты.
— Два раза по пятьдесят коньяка, — начала перечислять Аня, не обращая внимания на слова Гены. — Жареные тигровые креветки и ризотто с морскими гребешками.
— На меня не заказывай, — ворчал Гена.
— А вино… — Аня оглядела чуть нагнувшегося к ней официанта. — Вино подберите на свой вкус.
Не отвечая, официант загипнотизированно смотрел на молодую женщину, обаятельнее которой он никогда не встречал.
— Парень, очнись, девушка кушать хочет. — Гена негромко стукнул ладонью по скатерти стола.
— Обязательно. — Официант очнулся. — Принесу белое итальянское «Пино», прекрасно подходит под морепродукты.
Сделав два шага назад, официант налетел на молодого парня, широко улыбающегося Гене.
— Геннадий Алексеевич, Анна! Как я рад вас встретить. — Подскочивший к столу парень схватил руку Анны, пожал, поцеловал, потом опять пожал. С Геной, вставшим ему навстречу, он крепко обнялся.
— Через стеклянные двери вас увидел, — радовался парень, усаживаясь на свободный стул и пристраивая на пол ручную поклажу.
— Андрюша, мы тоже рады тебя видеть, — улыбнулась парню Аня. — Ты здесь какими судьбами?
Андрей привстал и еще раз поцеловал руку Ани. В городе и поселке он себе не позволял подобной смелости, но теперь, уехав за двести километров и выпив две бутылки пива, чувствовал себя взрослым и свободным.
— А я поругался с матерью и еду работать во Владивосток. — Душевная встреча с близкими ему людьми растрогала Андрея. — Знакомый отца обещал устроить на сейнер. А если море понравится, буду на следующий год поступать в мореходку. А вы куда?
— Мы к Маше, — ответил Гена. — Только Аня проездом, дальше в Москву и в Италию, а я задержусь…
— Ага. — Андрей, по примеру Ани, расстелил крахмальную салфетку на коленях. — Маша — это которую моя мама с Любовью Николаевной в зеленной цех пристроили?
— Та самая. — Гена привстал, взял с подноса официанта рюмку коньяка и залпом выпил. — Слышь, парень, нам еще триста коньяка и две двойные порции жареных тигровых креветок. Будешь, Андрюша?
— Я все буду, — весело согласился Андрей.
В ресторане просидели час с лишним, до объявления посадок на рейсы в Санкт-Петербург и Владивосток.
Обнимаясь на прощание, Андрей решился сказать, что мучило его последние месяцы.
— Геннадий Алексеевич, вы не держите зла на мать. Она не права и поступила подло… Но она хотела как лучше.
— Я понимаю. — Гена не стал объяснять всех обстоятельств дела, чтобы не расстраивать парня. — Все нормально, Андрей. Я слышал, она неплохо устроилась?
— Ага. Она у Любови Николаевны в новом магазине директором. Очень довольна, только еще злее стала… — Андрей покаянно пьяненько вздохнул. — Я от нее сбежал.
— Мальчики, пора на регистрацию. — Аня вложила в расчетную книжку официанта причитающиеся деньги и щедрые чаевые. Андрей попытался «выступить» с несколькими стольниками, но Аня отвела его руку: — Тебе, Андрюша, в первую очередь, у тебя самолет вылетает на полчаса раньше. Убери деньги, не обижай.
По-гусарски шаркнув ногой, но не упав, Андрей приветственно поднял руку.
— Маше огромный пр-ривет… Хотя она меня не знает.
— Зато маму твою будет помнить всю жизнь. — Аня поцеловала Андрея. — Иди, удачи тебе.
Перелет до Петербурга Гена благополучно проспал. Теперь начала нервничать Аня.
Она патологически не умела врать, потому что не хотела. Как не сказать о приезде Гены, она не знала, единственная надежда — Маша не станет спрашивать в лоб.
Из аэропорта специальный автобус отвез их на железнодорожный вокзал.
Во время незапланированной экскурсии по Петербургу Аня без любопытства смотрела в окно автобуса, в Питере она была раз пять, в детстве, вместе с родителями. А Гена упивался видом старого города. Здесь он провел семь лет учебы. Здесь он познавал основы хирургии и ночную жизнь Северной столицы.
На вокзале Аня переоделась, сменив джемпер на ажурную футболку и коротенький пиджак. Гена тоже сменил рубашку, но остался в форме.
Поезд на Осташков не радовал особым комфортом. В купе было душно, выданное белье пахло сыростью. Ни Гена, ни Аня к нему не прикоснулись. От чая тоже отказались. Пообедали в ресторане и остальные два часа дремали, настраиваясь на встречу.
На платформе компаниями и поодиночке стояло человек сто встречающих.
Напротив их вагона суетливо заглядывали в окна пожилые супруги. В коридоре вагона послышались радостные вопли двух детей из соседнего купе. Они опередили родителей и первыми вывалились на руки бабушке и дедушке.
Особняком от остальных встречающих стояла девушка в черной цыганской юбке и атласной блузке, открывающей половину весьма объемной груди. Волосы средней длины с прядями иссиня-черного и ярко-красного цветов то открывали, то закрывали довольно милое, но сильно накрашенное лицо.
— Вон она, моя Машка. — Аня подхватила две сумки. — А ты сиди, позже выйдешь, когда я ее в сторону уведу.
Гена Машу не узнал. Ну, то есть у окна стояла абсолютно не та женщина, с которой он провел неделю любви. Это была не мягкая, слезливая и податливая девушка, стесняющаяся своей полноты и синяков, а молодая женщина-вамп, точно знающая, чего она хочет от жизни. И, главное, как и за чей счет.
Девушка за окном сделала несколько шагов и пропала из вида, но вскоре появилась снова, теперь с сумкой в руке, за нею шла, что-то выговаривая, Аня… И вдруг девушка поставила сумку, обняла Аню и настойчиво посмотрела в окно. Она не могла в сумерках видеть Гену, он нарочно выключил свет. Но она его видела. Помахала рукой, подхватила сумки и, взяв Аню за руку, повела за собой.
Это была она, Маша. Другая, более резкая и самоуверенная, но она. И Гена опять вспомнил тепло ее тела, наивную в него влюбленность, ожидание помощи. Это его женщина, он понимает ее, он ее хочет. И не отдаст… тем более Ленчику.
* * *
