Аня, обычно не пьющая, нетрезво осела в кресле.
— Понятно. И как рояль в кустах — Аристарх и Лёнчик.
— Аня! Мы ничего не могли сделать! — Геннадий пьяно всхлипнул. — Мы здесь все подчиненные. Хозяин — Аристарх. И как бы мы сами себя ни ценили, что бы мы ни думали о законности и демократии, в Зоне Топь эти понятия не работают!
— Понятно. Значит, мне пора сбегать отсюда.
Но она не успела.
Через неделю после похорон Аристарх зашел к Анне в лабораторию и пригласил посмотреть подземный бункер. Аня не насторожилась, а удивилась.
— Да зачем мне ваши подопечные, генерал? Мне вот, — Анна показала на полки, заставленные цветочными образцами, — своей ботаники хватает.
— Грамотные образцы, приличные.
Он взял с полки кубик с горохом, усы которого теперь заканчивались ороговевшим щупальцем, поднес к глазам.
— Еще полгода, и твоя лаборатория начнет окупаться. Я тебе хотел показать, какие интересные изменения происходят в человеческом организме. — От взгляда академика растения отворачивались, стеснительно скрючиваясь. Аристарх отвернулся от них и, пытаясь выглядеть естественно и искренно, почти по-человечески сказал: — Не бойся, те тела не страшные, можно сказать — забавные. Ты же будущий медик, тебе должно быть интересно.
С генералом в Зоне не спорили. Анна сняла перчатки, выключила ламинатор, в котором расфасовывала агар-агар, и встала.
— Идемте. — Повернувшись к стеллажам с растениями, она попыталась сделать равнодушное лицо. — Всю неделю хочу вас спросить… Это вы дали указание, чтобы выключили свет, когда Гриша возвращался в поселок?
Повернувшись к Анне, Аристарх сделал шаг назад.
— А разве выключался свет?
Войдя в коридор между двумя прозрачными стенами из оргстекла, Анна остановилась. В некоторых камерах было по два и по три человека… если эти существа можно было назвать людьми.
Аристарх медленно шел, не обращая внимания на завывания и стук кулаков в оргстекло.
— Я их по диагнозам рассортировал. Абсолютно физически здоровые в последних камерах. Сейчас в наличии двенадцать пациентов. — Он остановился, притопнул ногой, довольный увиденным. — Хотелось бы расширить ассортимент. Мы с Геной подсчитали — изменения в лучшую сторону происходят только у одного из тысячи исследуемых. Умственный потенциал меня не интересует, я рассматриваю только случаи физического совершенства. Великолепные самцы. До Лёнчика им, конечно, далеко. Но ведь он уникум. Один на миллион. Как и ты, Аня.
И взгляд Аристарха, остановленный на Анне, был настолько нехорош, что ей немедленно захотелось в поселок. Но, подвластная привычке подчиняться академику, она пошла за ним белым кроликом за серым волком.
Они дошли до противоположной стены, в которой отсвечивала бликами от ламп бронированная дверь. Аристарх набрал код, и дверь медленно открылась.
— Прошу.
За дверью продолжался коридор, но здесь он был узкий, а камеры по обеим сторонам гораздо просторнее и оборудованы почти как в гостиницах.
— Зайдем.
Отъехала дверь первой камеры. Академик вошел внутрь, сел в кресло и показал Анне на второе кресло.
Анна, понимая, что попала в ловушку, медленно подошла к креслу и села.
Тут же ей в спину из кресла вошли шприцы, и сознание стало уплывать.
Аристарх подошел ближе, наклонился.
— Хотел с тобой по-хорошему договориться, но пока не получается. Гена и ты не оставили мне другого выбора, и я вынужден произвести ряд анализов, как ты уже догадалась, стационарно.
Равнодушие и безразличие волной накатили на Анну. Она провалилась в сон.
Генерал вышел из камеры, бодро напевая: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…»
Вечером Анна проснулась и осмотрела камеру. Кровать, два кресла, стол, компьютер без выхода в Интернет, телевизор со ста каналами. В ванной стерильной чистотой сверкали биотуалет и стоячий душ с дозированным поступлением воды. Из одежды ей предоставили два белых халата, три футболки и три комплекта нижнего белья.
Связь с Аристархом производилась через компьютер. Еда поступала по мини-лифту в стене, а туалет менялся во время ее сна.
Через два дня ее сумеречного состояния, в субботу, в камере появился тренажерный комплекс — велосипедная дорожка, мини-штанга и упор для качания пресса.
Анна, едва очнувшись от нездорового сна, опять упала в кровать. Она испугалась. Тренажеры не ставят для недельного обследования.
В воскресенье Анна взвыла и, нажав на кнопку «энтер» выхода связи, задала Аристарху главный вопрос: «Чего именно он от нее хочет?»
Пришлось ждать минут двадцать.
Для окончательного объяснения Аристарх отменил дела и сел перед монитором в своем кабинете.
Два часа он рассказывал, каких результатов можно достигнуть, применяя лекарство, сделанное на основе биологического материала, получаемого здесь, в Зоне Топь. Человечество станет стареть в два раза медленнее, многие болезни излечатся, деньги исчисляются миллионами.
Анна, будя саму себя и привлекая внимание человека, заточившего ее в клетку-бокс, пощелкала пальцами.
— Генерал, не отвлекайтесь. Что нужно именно от меня?
— А я не сказал? — Аристарх отпил коньяка из серебряной стопки. — Хочу провести самый гуманный и человечный эксперимент. Будем скрещивать тебя с Лёнчиком. Получится либо урод, либо суперчеловек.
— Знаете что, Аристарх? — Анна протянула руку к монитору, выставив безымянный палец. — Рожайте сами! Я буду сопротивляться до последнего.
— Посмотрим, поглядим, — спокойно заявил генерал и отключился.
И впервые Анна осознала, что такое несвобода, что такое тюрьма. Это же уму непостижимо — зависеть от чужой воли. Ты никто и звать никак. Кто-то, не лучше и не умнее тебя, кроит твою жизнь на свой, извращенный вкус. А ведь заключенные, эти рабы в шахтах, они обречены остаться здесь навсегда. И большинство людей, живущих в Топи, тоже здесь останутся навсегда. Но в поселке люди сами выбирают свою судьбу, а ее, свободную, ни в чем не виновную, насильно изолировали от свободы.
Отчаяние! На Анну напало отчаяние.
В поселке первой подняла тревогу Аринай. Не найдя Аню вечером дома, она отзвонилась Геннадию. Тот, не боясь «барского» гнева, связался с Аристархом, и генерал его успокоил.
— У Ани нервный срыв после гибели мужа, я ее к себе определил. Пускай недельку полежит, придет в себя.
