Наконец-то я получила возможность полной грудью дышать свежим ночным воздухом.
— Ты пробыла взаперти всего три часа.
— В этом уродстве?
Я указала на комбинезон. Моя одежда — вернее, то, что от нее оставалось, — лежала в пластиковом пакете на шнурке, который я, сделав петлю, повесила на запястье.
— По-моему, ты переоценила свои возможности и, насколько мне известно, поплатилась за это мягким местом.
Я не смогла сдержать улыбки.
— План был хорош, да вот только его воплощение подкачало.
— Ты так думаешь?
Бекки довезла меня до дома. По дороге она внимательно выслушала рассказ о том, что со мной приключилось. Когда мы с ней оказались перед входной дверью, она, похоже, была напугана не меньше меня.
— Послушай, собери все необходимое и поедем ночевать ко мне, хорошо? — предложила она.
— Я думала об этом, пока сидела за решеткой.
— Ты была в окружной тюрьме, в изоляторе временного содержания, а не в одиночной камере.
— Похоже, пресловутый AfterAll пытается запугать меня.
— И неплохо преуспел в этом, — заметила Бекки.
Оглянувшись через плечо, я увидела, что она рассматривает злополучную записку с угрозой.
— Слушай, Финли, тебе обязательно нужно показать ее копам.
— Непременно покажу, — заверила я подругу. — Положи записку на место. Завтра утром мне будет звонить один полицейский, и мы с ним договоримся, в какое время он заберет ее и мой компьютер.
Бекки строго посмотрела на меня.
— Ты не сможешь…
— Это отчего же? Я рассказала обо всем симпатичному сержанту, и он…
— Я имею в виду другое. Согласно кодексу трудовой этики нашей фирмы, ты не имеешь права передавать свой ноутбук третьим лицам.
— Но он мой, — возразила я. — У меня есть договор с фирмой, и я могу это доказать.
— Ты ведь использовала его для работы, верно?
Я кивнула.
— Несколько раз. Особенно на прошлой неделе.
— Тогда информация, которая в нем хранится, является продуктом деятельности типа «адвокат — клиент» и не может быть передана кому-либо без предварительного письменного согласия клиента.
— В полиции мне сказали, что их компьютерщики смогли бы найти того типа, который отправил мне файл с угрозой. Они также согласились снять отпечатки пальцев с записки и сделать кое-какие анализы. Якобы всего за несколько часов можно установить личность того, кто их послал.
— Ты не можешь этого сделать, — решительно повторила Бекки.
Я театральным жестом вскинула руки и шлепнула себя по бедрам.
— Я не адвокат, я — жертва, так что всякие этические законы ко мне неприменимы.
— Они всегда применимы. Мы попросим наших компьютерщиков проверить твой ноутбук. А твой крутой сыщик Лайам пусть найдет кого-нибудь, кто сможет снять отпечатки пальцев с записки и сделать на их основании анализ ДНК.
Я опустилась на диван, осторожно подобрала под себя ноги, стараясь не потревожить рану, и обняла подушку.
— Это несправедливо.
— Перестань, Финли, — сказала Бекки и посмотрела на часы. — Собирай вещи и поехали ко мне. А я тем временем позвоню в полицию и скажу, что ты не сможешь принести ноутбук и записку.
Я отрицательно покачала головой. Нет, это какой-то театр абсурда, полный сюр.
— Передай мне, пожалуйста, телефон. Позвоню Сэму. Может, он уже вернулся.
К счастью, Сэм оказался дома. После коротких препирательств он согласился провести ночь у меня, при условии, что захватит котов и свое постельное белье. По его словам, на моем ему ни за что не уснуть.
Бекки дождалась прихода Сэма. Вещи и котов он перенес в два захода.
— Будьте осторожны и присматривайте за ней! — попросила она моего соседа.
— Я же ваша подружка, — ответил Сэм и шутливо отсалютовал ей.
Пока я принимала душ и надевала пижаму, Сэм положил на диван матрац, после чего соорудил импровизированную кровать — на вид точь-в-точь как та, что в моей комнате. Буч и Сандерс разгуливали по кухне в поисках жизненного пространства. Или же просто искали местечко, где можно было тайком помочиться.
Сэм тоже переоделся и теперь щеголял в шелковой пижаме в ярко-красную, зеленую и золотистую полоску, ужасно напоминая клоуна, правда без парика и красного носа. Поскольку он проявил любезность, согласившись составить мне компанию, то я не стала высказывать своего мнения вслух.
— Как ты провел уик-энд? — поинтересовалась я после того, как принесла из патио кресло и села рядом с ним.
Одного взгляда на его лицо оказалось достаточно, чтобы угадать, какой последует ответ.
— Он перестраивает бунгало, потому что хочет сделать подарок жене на день рождения. Сюрприз, так сказать. Впрочем, узнай она, чем мы с ним занимались в ванне, это был бы куда больший сюрприз. А что ему еще остается?
— Мне очень жаль, Сэм.
— Мне тоже, — вздохнул он. — Он очень интересный мужчина. Думаю, что при иных обстоятельствах мы могли бы построить с ним превосходные отношения.
— Конечно, если бы он не работал на два фронта.
Я встала и, поморщившись от боли в бедре, направилась в кухню. Боже, как я жутко устала! Кто бы мог подумать, что арест — это такая утомительная вещь?
— Пить хочешь?
— Нет, не хочу.
Оглянувшись через плечо, я увидела, что Сэм разглядывает медицинские документы.
— Ты уверен?
— Угу.
Я вытащила из отделения для овощей последнюю бутылку диетической колы, открутила крышку и, в надежде стать обладательницей приза, придирчиво осмотрела ее донышко. Как говорится, держи карман шире.
Сэм растянулся на диване, скрестив ноги. Один из котов свернулся в клубок возле его пяток.
— Что такое «предполагаемое место инъекции»? — спросил Сэм.
— Иногда врачам «скорой помощи» или медсестрам не удается правильно поставить капельницу, и они пытаются найти другое место, например запястье. Почему ты спрашиваешь?
— Тут такое написано о Келлере.
Я отпила из бутылки.
— Медики пытались спасти ему жизнь, Сэм.
— Прежде чем увидели его?
— Что?
Сэм привстал и ткнул пальцем в какую-то строчку документа.
— Вот, смотри. Медики отметили подозрительный след укола на шее Келлера, когда обнаружили его лежащим на полу в зрительном зале театра.
Черт, я сосредоточила основное свое внимание на больничной документации и пропустила отчеты медиков «скорой помощи».
