Несколько раз нам навстречу попадались скучающие девицы в мини. Мы как раз проезжали официальный район «красных фонарей». Заметив меня за рулем, девицы теряли к нам всякий интерес и спокойно продолжали курить.
Кажется, наша «сексуальная революция» зашла в тупик. То, что сначала казалось нормальным, медленно начинало приобретать зловещие формы. Кто-то в нашем городе снимал порнушные фильмы и, похоже, неплохо на этом деле наживался.
— У них никогда не хватает ума понять, что все может закончиться именно так, как с Зелинским.
Кажется, я произнесла это вслух. Сашка повернулся ко мне и с интересом спросил:
— А ты думаешь, у них вообще есть ум?
— Если у них «зеленых» столько, сколько нам с тобой и не снилось, значит, насчет их ума можешь не волноваться. Вот только направлен он не в ту сторону.
— Это называется не умом, — возразил Сашка, — а хитростью. И подлостью. Посмотри — живут, как князьки, и все им мало. Подавай им нефть, и наркотики с оружием, и порнуху…
— Я не стала бы так напирать на нефть, — сказала я. — И насчет наркоты с автоматами, — их могли подбросить.
— Не думаю. Скорее всего девицы были чем-то вроде охранниц при складе.
— Если они вообще знали, что хранится у них в квартире.
У них. В квартире…
Черт тебя побери, Танька! Я резко остановилась. Так резко, что Сашка чуть не въехал лбом в стекло.
— Что с тобой? — обернулся он ко мне.
— Предположим, что они поначалу этого не знают, — задумчиво сказала я. — А потом вдруг обнаруживают это. Обе больше работать «моделями» не хотят. Одна собралась замуж, вторая — домой, в родной Казахстан! Денег у них скорее всего не так уж и много. Слушай, а кто снимал им квартиры? Это можно выяснить?
— Да уж выяснили, только это нам ничего не дает. Ровным счетом…
— То есть?
— Зелинский, — вздохнул он. — Обе квартиры оплачивались Зелинским.
Yes!
— Дает, Сашка, и много дает, — улыбнулась я, снова трогая машину. — Это дает три первых пазла, которые уже сложились, остается только подобрать остальные…
— Выражайся по-русски, — буркнул он. — Какие пазлы?
— Ну, такие детские игрушки. Типа мозаики. Думаю, мы сможем найти совладельца киностудии довольно быстро.
Мы подъезжали к Баландину. Запахло гарью и дымом. Из тумана выплывали первые серые «хрущевки», безликие и убогие. Казалось, и жить в них должны такие же безликие и убогие люди. Будь я психологом, обязательно написала бы работу о том, как такие домишки порождают у своих обитателей склонность к пороку и сексуальным извращениям.
Но пока мы просто ехали по пустынным улицам, где деревья встречались крайне редко. После зеленого Тарасова Баландино казалось подземным царством.
Красные ворота, возникшие перед нами, были закрыты. Надпись на них гласила: «Оптово-закупочная фирма „Прима-Д“».
— Приехали, — сказала я, выходя из машины.
* * *
Мать Оли я вычислила сразу. В неплохо оформленном офисе сидели несколько женщин, но Олина мать отличалась от всех не только возрастом. Черное платье, печальные глаза, — я нисколько не сомневалась, что это та самая женщина, которую я искала.
Я почти не надеялась, что она подскажет, как найти Олиного жениха. Если братец ничего о нем не знал, то вполне возможно, что Оля и маму в эти дела не посвящала. Девочки, которые снимаются в низкопробных порнофильмах, достаточно самостоятельны и вряд ли склонны делиться с родными своими планами.
— Здравствуйте, я подруга Динары, — представилась я. Пока я не уверена в том, что Римма Владимировна ничего про Олины похождения не знает, не стоит высовываться со своим удостоверением.
— А, Диночкина, — кивнула Римма Владимировна. — Проходите в комнату для гостей. Это вон там.
Она указала в дальний конец коридорчика.
— А это ваш жених? — поинтересовалась она, близоруко прищурившись на Сашку, когда мы вошли в уютную комнатку.
— Да, — кивнула я.
— Господи, какое горе, — выдохнула женщина, опустив руки на колени и рассматривая их с тем безнадежным выражением, с каким сотни женщин пытаются спрятать свое горе…
— Простите, что мы вынуждены вас побеспокоить, но…
— Деточка, вы работаете там же, где Оля и Дина? — неожиданно прервала меня Римма Владимировна.
Я опешила. Честное слово, она меня поразила!
— То есть где?
— Там же, — повторила она, глядя мне прямо в глаза. — Вы тоже снимаетесь в этих ужасных фильмах?
— В каких? — спросила я.
— Ладно, — устало махнула она рукой. — Я забыла. Вы здесь с женихом… Моя Оля тоже не хотела, чтобы мы об этом знали. А когда появился Сережка, она совсем перепугалась…
— Сережка? Кстати, мы его никак не можем найти, — обрадовалась я.
— Да чего ж его искать… Он работает у Васи. Разве она вам ничего не говорила? Вас как зовут?
— Таня.
— Так вот, Танечка, Сережа работает у Васи. Точно я не знаю, но, кажется, на складе. Вам он зачем-то нужен?
— Да Динара, еще перед гибелью, просила кое-что ему передать.
Я врала так глупо, что самой было стыдно. Но эта убитая горем женщина все принимала на веру. Похоже, к этому ее уже приучили.
— Сережа, наверное, очень переживает, — тихо проговорила она. — Леша все никак не успокоится, говорит, что Оля погибла из-за Сережи… Но это не так. Сережа очень славный мальчик, а Леша просто плохо понимает, что произошло. Как и Вася. Я во всем виновата. Если бы я сказала об этом сразу, ничего бы не случилось…
— О чем? — спросила я.
— Вася… Да ладно, — прервала она себя, как бы испугавшись, что скажет лишнее. — Может быть, вы чаю хотите?
Я не хотела чаю. Я хотела услышать окончание фразы. О Васе.
— Простите, вы ведь знали, чем занимаются Оля и Динара? — не выдержала я. Неужели она все это знала? А если да, то как же она к этому относилась? Впрочем, глупый вопрос…
— Да, — ответила она. — Извините, Таня, а почему вас это интересует?
— Потому что, — рискнула я, — я вовсе не Динарина подруга. Я детектив. Меня нанял ваш сын, чтобы я выяснила, кто убил вашу дочь…
— Я так и знала, — вздохнула она. — Почему вы не сказали мне раньше?
Я пожала плечами. Не скажешь же человеку, что ты его подозреваешь?
— Ах да… Я ведь тоже подозреваемая, — догадалась она сама. — Тем более что Оля — дочь Васи.
— Да какого Васи? — не выдержала я.
— Как? Гарнеева. Оля — дочка Васи Гарнеева, — Она удивленно взглянула на меня. — Вы не знали?
