— Понял, — вздохнул Иван Михайлович. Хотя понял он только одно: то ли политические, то ли клановые ветры внезапно подули с какой-то совсем другой стороны. А он, как опытный чиновник, должен держать нос по ветру и подчиниться обстоятельствам. Иван Михайлович откланялся и отправился выполнять указания.
— Ты знаешь этих людей? — спросил Учитель Валерию, показывая взглядом на Лину и Петра.
Валерия растерянно молчала, уставившись глазами в стол.
— Говори, — потребовал Учитель глухим голосом, — иначе тебе скоро будет очень плохо. И ни один врач, и ни одно лекарство не смогут помочь. Такова цена правды. Такова расплата за «Вечер Правды». И ты прекрасно знаешь это.
— Да, я их встречала, — через силу призналась Валерия.
— Где? — жестко и глухо спросил Учитель.
— В одном доме.
— Что это за дом? — продолжал «гуру» допрос с пристрастием.
— Дом одного моего друга.
— Говори какого! — потребовал Учитель.
— Я встречалась с ними в доме Викентия! — выдавила из себя Валерия.
— Там, где ты обычно бываешь по выходным?
— Да, — кивнула Валерия, не в силах сопротивляться мощной волне чужой воли.
— Там, где в последнее время происходили несчастные случаи? — уточнил «гуру».
— Да, — выдохнула Валерия.
— Что им здесь надо? — четко и ясно спросил «гуру». Он повернулся к столу в центре и направил на Валерию луч из хрустального шара. — Говори! — потребовал он.
— Они просто пришли на занятия.
— Зачем?
— Поучаствовать в «Вечере Правды».
— Это я и без тебя знаю. Хватит врать, — вдруг заорал Учитель, и лицо его внезапно стало багровым. — Правда — это роза с шипами. Ты, надеюсь, помнишь это? Когда скажешь про шипы, тебе сразу станет легче. Ты сейчас скажешь правду, всю правду и ничего, кроме правды.
— Они говорят, что это вы во всем виноваты, — прошептала Валерия.
— Это так? — Учитель повернулся к Лине.
Лина попыталась взять за руку Петра и обмерла. Место справа от нее было пусто.
В домике на горке приготовления к отъезду шли полным ходом. Викентий Модестович достал из чулана огромный коричневый чемодан и аккуратно укладывал в него все самое необходимое. Викентий был в отличном настроении. Из окон его комнаты лился в сад Первый фортепьянный концерт Грига, всегда приятно волновавший его предвкушением перемен. Слава богу, все ЧП в доме прекратились. Только немного смущало отсутствие Валерии. Вчера она уехала в город, и с тех пор о ней не было ни слуху ни духу. А ведь на днях его день рождения, на котором обязаны присутствовать все чада и домочадцы…
В комнате зазвонил мобильник. Викентий схватил его, надеясь, что это Валерия. Однако из трубки послышался победный голос Марианны:
— Викентий, ты представляешь, мне только что позвонили от Алексея Ивановича! Не поверишь: сказали, что я буду руководить посадкой дубов в сквере. Мол, у нас в районе пройдет акция «Посади свой дуб». А Михаил Соломонович проведет там же сбор пожертвований на ремонт храма под названием «Дорога, ведущая к храму». Акция пройдет под патронатом нашей управы. Нет, ты слушаешь меня?
— Не удивлюсь, если ты пройдешь в Думу следующего созыва и подвинешь Жириновского на Первом канале, — ядовито хмыкнул патриарх. — Только не забудь, на днях мой день рождения, и ты должна там быть вместе с Мишкой. Иначе обижусь. Да, и подготовься как следует. Катерина будет каждый тост записывать на видео. Так что оттачивай пока ораторское мастерство на бульваре.
— Отец, а Лину ты пригласил? — крикнула Люся из сада. — Не могу до нее с утра дозвониться. И до Петра тоже.
— Ну, тогда не страшно, — улыбнулся Викентий Модестович. — Если они вдвоем, и беспокоиться нечего. Думаю, неплохо проводят время. Меня больше волнует Гарик. Они с Василием отправились в ларек затариваться спиртным к моему дню рождения. Что-то долго нет наших «мальчиков»… Ох, боюсь, дегустация напитков началась по дороге…
— Ты подлым обманом пробралась в нашу Семью. Я прав? — спросил Учитель Лину зловещим голосом.
Лина не отвечала.
— Говори! — потребовал Учитель. — В глаза смотреть! Ты пришла на «Вечер Правды», чтобы причинить мне зло?
Лина молчала, стараясь не встретиться глазами с психологом.
Учитель наставил на Лину луч хрустального шара, и женщина вдруг почувствовала сильное головокружение.
— Говори! Или сейчас тебе станет плохо! — Учитель почти кричал на нее, продолжая держать Лину в луче света, исходящем из шара.
Лина упрямо молчала.
— Братья и сестры! — объявил Учитель. — На «Вечер Правды» проник предатель. Если эта женщина не расскажет правду о себе прямо сейчас, будет очень плохо не только ей самой, но и всем, кто находится в аудитории. Ваши усилия, да и денежки, которые вы потратили, чтобы обрести душевное равновесие и позитивный взгляд на мир, — все пойдет прахом. От этой лживой и подлой женщины зависит не только ваше здоровье, но и вся ваша дальнейшая жизнь. Заставьте ее говорить! Ну же! Я жду!
Лина подняла глаза и оглядела зал. Она увидела возбужденные, озлобленные лица. Люди смотрели на нее с ненавистью, больше всего сейчас они хотели расправиться с ней. Это было похоже на какое-то коллективное помешательство. Напряжение нарастало. Семинар становился похож на собрание в сумасшедшем доме… Лине сделалось страшно. Она почувствовала, что запас прочности, скопившийся у нее в душе, заканчивается.
— Говори! — завизжала женщина лет шестидесяти, сидевшая недалеко от Лины. Она была похожа на толстых итальянок из фильмов Феллини. Соломенная шляпка на иссиня-черных волосах, шаль с розами на плечах, искусственный цветок, приколотый к юбке. Такие дамы, одетые в стиле городских сумасшедших, легко впадают в истерику. Лина кожей почувствовала, как волна ненависти и истерии прокатилась по залу.
— Го-во-ри! — скандировали женщины. Несчастные тетки с несложившейся личной жизнью и призрачной, давно утерянной надеждой на счастье. Одни были на грани истерики, другие ждали знака, чтобы кинуться на Лину.
— Где твой спутник? — спросил Учитель зловеще. Лина тряхнула головой, чтобы не поддаться гипнозу, и продолжала молчать.
«Он заметно нервничает. Вместо невозмутимой маски опытного психолога в его лице проступила личина жестокого манипулятора, которому есть что скрывать и кого бояться. Значит, остается одно — тянуть время. Кошмар не может продолжаться вечно», — эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове. Лина глубоко вздохнула и сильнее сжала пальцами край стола.
— Подождите, мне плохо, дайте сосредоточиться. Я все скажу…
«Гуру» сделал знак рукой и успокоил зал.
— Вот так бы давно, — сказал он с укором и вздохнул, как учитель начальных классов, наконец дождавшийся ответа от туповатого ученика. — А то вредишь и себе, и другим своим дурацким упрямством.
