– Ложись… Коля… – с усмешкой сказала Женя, явно польщенная его реакцией. – Я с ними быстро разберусь. Так что готовься отблагодарить… – и она, многозначительно посмотрев на Козака, направилась к двери.
«Во попал!!!» – потрясенно подумал он, лихорадочно расправляя на тахте простыню. Он едва успел завалиться под плед, как в дверь опять настойчиво позвонили.
– Иду-у… – пропела Женя, подходя к двери и, предварительно набросив цепочку, открыла ее. – Что случилось?
Козак прислушался, но ответ последовал не сразу, видимо, милиционеры ошалели, увидев перед собой полуобнаженную красотку.
– Вы не видели сейчас вашего соседа снизу? – наконец раздался смущенный мужской голос.
«Точно ошалели!» – развеселился Козак.
– Какого соседа вы имеете в виду? – игриво поинтересовалась Женя и тут же добавила, не давая никому ответить: – Впрочем, я бы никого сейчас все равно не увидела, у меня сейчас в сфере внимания находятся куда более интереснык вещи…
«На этом месте она должна томно провести рукой по всему телу…» – режиссировал Козак, прислушиваясь к происходящему и жалея, что не может этого увидеть.
– В квартире есть посторонние? – пытаясь напустить на себя строгость, спросил все тот же голос, но ему это плохо удалось, потому что «посторонние» прозвучали у него почти так же фривольно, как Женины «достойные вещи»…
– Смотря кого называть посторонним… – проворковала Женя. – Вот вы свою любимую можете назвать посторонней?…
– Гражданка, отвечайте по существу! – перебил ее другой голос, более грубый и старше: видимо, подошел кто-то починовнее.
– Я и отвечаю: я в квартире не одна, а со своим возлюбленным, – оскорбленно ответила Женя.
– Мы бы хотели на него посмотреть! – жестко сказал старший милиционер.
– Коля, тут тебя хотят видеть! – крикнула Женя и со смехом добавила, давая Козаку время принять решение: – Милый, ты бы накинул на себя что-нибудь, не стоит смущать людей своей мужественной обнаженностью…
Козак, взъерошив волосы, натянул на себя плед, под которым на всякий случай спрятал пистолет, и выглянул в коридор.
Женя, привалившись к стене, стояла, выставив в щель между дверью и косяком ножку в разрезе пеньюара на обозрение двух милиционеров и старухи, маячившей за их спиной.
«Это, небось, та грымза, которая приняла меня за Кондратюка», – догадался Козак, подходя к Жене.
– Ну что тут у нас? – даже не взглянув на милиционеров, спросил он, обнимая Женю и зарываясь лицом в ее волосы. – Разбирайся скорее и пойдем, я уже совсем заждался, – и он несколько раз поцеловал Женю в шею, недвусмысленно демонстрируя свое нетерпение.
– Это он? – спросил старший милиционер, поворачиваясь к старухе.
– Нет. В первый раз вижу, тот повыше будет, – ответила уже знакомым голосом та, и брезгливо поджав губы, процедила: – Не думала я, Женя, что ты так себя можешь вести…
– Извините, гражданочка, за беспокойство! – оборвал обещавшие затянуться стариковские нравоучения старший милиционер и попросил Женю: – Если вдруг увидите вашего соседа снизу, Кондратюка, сразу же сообщите нам в районное отделение милиции, хорошо?
– Непременно! – воскликнула Женя и шутливо козырнула.
Закрывая дверь, Козак успел заметить сожалеющий и словно прощающийся взгляд, которым окинул тело Жени второй, более молодой милиционер. Однако Козак ничего не успел подумать по этому поводу, потому что как только дверь захлопнулась, Женя налетела на него, и со словами: «Пришел час расплаты!» впилась в его губы таким жгучим поцелуем, что он в первый момент буквально оторопел. Позже, отвечая на ее поцелуи с пьянящим привкусом коньяка и чувствуя нешуточный напор этого явно подмененного тела Жени, он все-таки не мог отделаться от мысли, что ему не следует здесь задерживаться, чтобы не потерять Кондратюка совсем… Однако осознавая, что его сейчас не оттянуть от Жени и портальным краном, он философски перефразировал про себя известное изречение: «Никогда не знаешь, что найдешь, что потеряешь…», и без раздумий бросился в уже захлестывающий его водоворот страсти.
Глава пятая
Когда Кондратюк вернулся в гостиную с четырьмя чашками и большой дымящейся турой с кофе, все уже было решено.
– Мы согласны, – сказал за всех Леонид. – Только нам нужно знать подробности нашего побега, действовать вслепую мы не будем.
– Конечно, конечно, – разливая по чашечкам кофе, сказал Кондратюк. – Во-первых, нужно решить вопрос с паспортами, иначе авиабилеты купить мы не сможем. Поэтому мы сейчас быстро пьем кофе, и я вас всех сфотографирую. У меня здесь есть для этого все необходимое оборудование. А обсудим все по дороге. Нам добираться до нужного места несколько часов. Надеюсь, что дороги еще не перекрыты.
– Эх, черт подери! – покачал головой Федор. – Жаль, что мой «козелок» остался в… – и, взглянув на сразу навострившего уши Филиппа, оборвал себя на полуфразе.
– Ничего, – утешающе сказал Филипп, внимательно глядя на него. – На «шестерке» доедем не хуже, не волнуйтесь.
Через полчаса они уже спускались вниз в гараж. На Есении был надет теплый синтипоновый зимний костюм, который выделил ей из своих запасов Филипп.
Леонид заметил, как тот сожалеюще осмотрел напоследок покидаемую «тайную» квартиру. Еще бы, здесь было все прекрасно оборудовано для хорошей отсидки.
Забравшись в тесную после «тойоты» «шестерку», все расселись в прежнем порядке. Есения с Леонидом опять оказались на заднем сиденье, а Федор – рядом с Филиппом.
– Ну что же, поехали с Богом, – сказал Филипп. – Григорий Тарасович нас будет ждать на шоссе через шесть с половиной часов…
– А кто это? Он надежный человек? – поинтересовался Леонид.
– Это мой дядя, – коротко ответил Филипп. – Надеюсь, у вас нет больше сомнений? Я бы хотел, чтобы между нами установилось полное понимание, иначе выбираться отсюда нам будет чрезвычайно сложно.
Саму дорогу Леонид запомнил плохо. Сосредоточившись на Есении и заботясь, чтобы ей было удобно, им все-таки придется ехать довольно долго, он не смотрел по сторонам. А когда они выехали из города на шоссе, так и смотреть стало не на что – зимой все кажется одинаково унылым, тем более что они уже один раз здесь проезжали, когда направлялись в Крутояр.
Вскоре Есения, положив голову Леониду на плечо, уснула.
«Милая моя… Неужели ты, наконец, рядом… – с нежностью думал Леонид, глядя, как ее длинные ресницы, которые унаследовал их сын, сомкнулись, удлинив тени под ее глазами. – Господи, спасибо тебе, мне даже не верится, что это она!» – и он, наклонившись, осторожно поцеловал ее в лоб.
Есения вздрогнула во сне и сильнее прижалась к Леониду.
Через какое-то время, пригревшись, Леонид тоже уснул – дали о себе знать усталость и напряжение.
