– И что теперь?
– Предлагает «забыть и отдохнуть», – со злостью ответил Бурый.
Валера невольно улыбнулся: это было любимое выражение Копытина.
– Чего лыбишься-то? – взорвался Бурый. – Весело тебе очень? – и тут же испугавшись, что разбудит жену, понизил голос: – А мне, знаешь ли, совсем не до смеху!
Он рванул дверцу холодильника и, вытащив из него бутылку водки, налил себе прямо в кофейную чашку до краев и залпом выпил.
Утром проснувшаяся в одиночестве Рита обеспокоенно прошлась по квартире, недоумевая, куда подевался ее муж, и на кухне застала трогательную картину: Бурый и Валера похрапывали, уткнувшись, как говорится, мордой в стол, заставленный почти нетронутой снедью. Судя по количеству пустых бутылок и стойкому запаху перегара, вырывавшемуся из их похрапывающих глоток, выпито ими было немало.
Глава восьмая
Утром Леонид по привычке проснулся рано и, открыв глаза, огляделся.
Есения, свернувшись клубочком, спала рядом, подложив, как ребенок, руки под щеку. В сумерках было плохо видно, но он заметил, что во сне ее лицо было спокойным.
Федора с Буяном в зимовье не было.
«Ой, как на двор-то хочется! Вставать надо», – подумал Леонид, чувствуя характерное томление в теле, но, вспомнив о волках, приуныл.
«Вчера чуть все не отморозил, сегодня, того и гляди, чего-нибудь отгрызут… Где же Федор?»
Снаружи не доносилось никаких звуков, даже ветер, всю ночь завывавший под окном, стих.
Леонид тихонько сел на лежанке и, зябко поджав ноги, попытался дотянуться до своих валенок. Кончилось это тем, что он, потеряв равновесие, свалился с лежанки и, силясь удержаться на ногах, приземлился на пол, уронив при этом с грохотом лавку.
– Ой-й! – вскинулась Есения.
«Вот черт! Все-таки разбудил!» – расстроился Леонид, виновато поворачиваясь к ней.
– Что случилось? – спросила Есения, вглядываясь в сумраке зимовья, не разгоняемого бледным светом, проникавшим внутрь сквозь маленькое оконце.
– Федора волки съели, – мрачно пошутил Леонид, поднимая лавку и быстро надевая валенки, просохшие за ночь у печки.
– Ты серьезно?! – ахнула Есения.
– Нет, конечно! Успокойся, думаю, что это он их сейчас ест…
– Кого? – не поняла Есения.
Спросонья она явно плохо реагировала на шутки.
В это время за дверью послышался шум и какие-то хлопки – кто-то оббивал снег с валенок.
Открылась дверь, и с клубами пара в зимовье ввалился Федор с большим свертком на плече.
Положив сверток на стол, он сел на лавку и, удовлетворенно улыбаясь, сообщил:
– Вот, волки завалили лося, так я отогнал их и взял нам немного мяса, неизвестно, сколько мы еще тут пробудем. Да, и вот еще какое дело, Лёньша, я тут наткнулся на непонятную узкоколеечку, на моей карте ее нет. На совсем новую она не похожа, кажись, не первый год ей. От снега уже утром была прочищена, значит, кто-то ею активно пользуется. Пройтись бы вдолечки по ней? Поглядеть бы… а, как думаешь?
– Я с тобой! – сказал Леонид, поднимаясь, и тут же скривился – ноги после вчерашнего горели огнем.
– Не торопись, поесть нужно сначала, – остановил его Федор.
– А зачем нам эта узкоколейка? – спросила Есения. – Филипп сказал, что Григорий Тарасович привезет нас в Абакан тоже на снегоходе…
– Мы должны иметь несколько путей отхода… – объяснил ей Федор. – Мало ли что со «снегоходом», техника есть техника, да и Григорий Тарасович – всего лишь человек…
– Ты хочешь сказать, что мы можем попытаться уйти отсюда самостоятельно и сами будем пробираться за границу? – спросил его с интересом Леонид.
– Врага надо использовать до конца, а Филипп – враг, – ответил Федор, отрезая от лосиной ляжки большой шмат мяса. – Пусть он поработает на нас, но вслепую следовать за ним нельзя. Есения, на-ка вот мясо. В печку дровишек подкинешь, да на сковородке вон той и поджаришь. Сможешь?
– Смогу, конечно, – улыбнулась Есения, подходя к нему.
– Вот и хорошо, а я остальное пока на морозе пристрою, – сказал Федор и вышел на улицу.
– Федор, постой! – окликнул его Леонид, выскакивая следом за ним.
Федор, прилаживавший к ногам лыжи, остановился в ожидании, глядя на него.
– Помочь тебе? – спросил Леонид, подбегая по хрустящему под ногами снегу к нему и указывая на мясо.
– Да я и один справлюсь, тут на краю поляны есть дерево со схроном.
– Все равно я с тобой! Прогуляюсь, заодно и нужду справлю, – и тут же вспомнив про вчерашнюю «заставу», с опаской оглянулся: – Федор, слушай, а мы на волков здесь не напоремся?
Вокруг на снегу виднелись волчьи следы и помет.
– Шуганул я их, не боись! – усмехнулся тот. – Дед же обещал сегодня наведаться…
– А откуда ты знаешь, что они отсюда ушли? Как ты можешь быть в этом уверен? – продолжал допытываться Леонид, с опаской оглядывая окружающие их черные заросли, где, как ему казалось, могла затаиться любая хищная живность, желающая отведать его, Леонидова, нежного мясца.
– Не боись, Лёньша, я их чую, – уже серьезно повторил Федор.
– За версту чуешь? – уточнил Леонид.
– Не только за версту, – покачал головой Федор. – Вообще чую…
Леонид уважительно промолчал, он в своей жизни, стыдно сказать, чуял только крыс. Правда, чуял их очень хорошо еще с детства. Если в радиусе пяти метров оказывалась крыса, у него начинали шевелиться волосы на голове и холодел затылок. А крысы, похоже, наоборот – очень любили Леонида. Однажды, когда он гостил у бабки на Украине, проснувшись рано утром от озноба и какого-то странного запаха, он обнаружил, что у него под боком спит крыса, и разве что только не похрапывает… Бабка, заслышав истошный вопль внука, подумала, что его режут…
Даже в городе крысы не оставляли Леонида в покое. Стоило ему случайно пройти мимо какого-нибудь продуктового склада, вдоль которого в это время спешила по своим делам какая-нибудь крыса, она обязательно меняла свой маршрут и радостно неслась со всех лап навстречу Леониду. У него было подозрение, что та просто хотела потереться об его ноги, но ему никогда не хватало мужества дождаться этого момента и проверить ее намерения на деле. Бегал он быстро…
Выйдя на поляну, у которой росло дерево с устроенной клетью для хранения продуктов, Федор забрался по прибитой сбоку лесенке наверх и забросил лосиную ногу в клеть, после чего, потянув за веревку, перекинутую через сук, подвесил клеть в воздухе. Как он объяснил Леониду, тобы в нее не забрались росомаха или горностай.
– Федор, а правда, что горностаи залезают в гнездо, где только что родились маленькие горностайчики, и насилуют новорожденных самочек? – спросил Леонид, когда Федор спустился вниз.
