Сняв дубленку и меховые сапожки, Есения постучала к Лёне.
Он высунул нос из-за двери:
– Ой, мам, ты уже пришла! А у меня ребята в гостях, ничего?
– В общем-то ничего, – улыбнулась она, – но уже почти десять вечера, не пора ли им по домам?
Заметив раздосадованный взгляд Лёни, Есения неожиданно обняла сына, с содроганием думая о том, что скоро ей предстоит расстаться с ним, отправив неизвестно куда.
Лёня возмущенно затрепыхался и, оглянувшись за дверь, прошептал:
– Мам, да ты чо! Ребята увидят – засмеют… Что за телячьи нежности!
– Ладно уж, даю вам еще полчаса, но потом – все, а то родители твоих друзей будут их искать, – сказала она, отпуская сына, и пошла на кухню.
Разогревая ужин, она напряженно думала о том, что ей предстоит сделать. Она не была уверена, что Круглову можно доверять, вдруг он просто получил приказ перевести Лёню на другой объект, и чтобы не вызывать у нее возражений придумал весь этот боевик? Хотя, с другой стороны, зачем тогда Лёню вывозить из Озерного с соблюдением такой конспирации? Его ведь могли просто посадить в вертолет и увезти куда угодно…
«Нет, нужно сейчас, не откладывая на после Нового года, поговорить с Лёней, подготовить его», – решила она.
Погруженная в свои мысли, Есения даже не заметила, как отпущенные сыну полчаса пролетели, и вздрогнула, когда он вошел на кухню, окликнув ее:
– Мам, ты чего? У тебя что-нибудь случилось?
– Да нет, сынок, просто устала, – сказала она, грустно улыбнувшись ему.
– Мам, ты на меня не обижаешься? – спросил Лёня, виновато подходя к ней. – Просто ты не знаешь, как мальчишки к этому относятся! А я не хочу, чтобы меня прозвали маменькиным сынком или лизуном… – он обнял Есению и поцеловал ее в щеку. – Не обижаешься?
– Не обижаюсь, – успокоила его Есения и погладила по голове. – Ты у меня уже скоро будешь совсем взрослым…
– Что-то не нравится мне твое настроение, – тихо сказал Лёня. – У тебя, правда, все хорошо?
Есения кивнула и вдруг заплакала. Лёня испуганно воззрился на нее, глядя, как слезы текут по щекам никогда не плакавшей при нем матери. Правда, он не раз замечал, что она по утрам выходила из своей комнаты с заплаканными глазами, но они никогда об этом не говорили.
– Мам! Ты что?!
Есения, приложив к губам палец, показала ему на стенку, за которой была кухня соседей.
Лёня, махнув рукой, возразил:
– Да, им не слышно, не волнуйся!
На что Есения, вытирая рукой слезы, покачала головой и, притянув к себе сына, прошептала ему на ухо:
– Дело не в них, нас вообще прослушивают…
Лёня удивленно уставился на мать, и она еще раз предупреждающе поднесла палец к губам, а потом поманила его к нему комнату.
Включив компьютер, на котором он обычно делал уроки, она, порхая пальцами над клавиатурой, быстро набрала: «Лёня, нам нужно поговорить, но нашу квартиру, как и другие, прослушивают, поэтому дома не говори ничего лишнего. Завтра мы с тобой пойдем на лыжную прогулку, и я тебе скажу кое-что важное…»
У Лёни, когда он прочитал эти строки, загорелись глаза, и он, чуть подвинув мать, набрал: «Ух ты, как все таинственно! Что происходит?»
«Долго печатать, я тебе завтра все расскажу, – написала Есения. – А сейчас иди мыться и спать, утром встанем пораньше».
– Есть, мой командир! – воскликнул Лёня, прикладывая руку к виску, и тут же виновато прикрыл рот ладонью.
«Э– э-эх!..» – укоризненно посмотрела на него Есения, покачав головой, а потом, выделив набранный ими текст, нажала клавишу «Delete», удаляя написанное.
Глава шестая
Алма-Ата, конец января 1998 года
Самолет приземлился в Алма-Ате по расписанию.
Леонид поднялся, разминая затекшее за почти пятичасовой перелет тело. Он успел хорошо выспаться и был готов к дальнейшим действиям, но к нему подбежала стюардесса, попросив по-английски, чтобы он оставался на месте, пока самолет не остановится.
– Хорошо, хорошо, – автоматически ответил по-русски Леонид, садясь обратно в кресло, и мельком заметив удивленный взгляд стюардессы, вынужден был быстро пояснить: – Изучаю русский язык – язык будущих международных отношений…
Стюардесса, умело спрятав скептическую улыбку, кивнула ему и когда Леонид уже покидал самолет, подчеркнуто попрощалась с ним на русском языке. На что Леонид, прочитав имя стюардессы, указанное на ее бейдже, ответил словами из песни Киркорова:
– ?Viva, Victoria! – и послал ей ослепительную улыбку.
У выхода из аэропорта стояли таксисты и частники, предлагавшие свои транспортные услуги.
К Леониду подскочил плюгавенький кривоногий казах и на ломаном английском языке пригласил следовать за ним, почему-то при этом постоянно повторяя:
– Гранд-отель, гранд-отель…
– О’кей, – приосанившись, согласился Леонид и, отдав казаху свой чемодан, степенно последовал за ним к его транспортному средству.
Но когда водитель остановился рядом со старым облезлым «фиатом», Леонид оторопел. Он подобную развалюху однажды видел недалеко от станции техобслуживания в Питере, стоящую на возвышении, как символ вечной поломки.
– А кони где? – спросил он, не допуская, что сие «чудо техники» может двигаться самостоятельно.
– Кони? Какие кони? – не понял казах и подозрительно посмотрел на Леонида.
– Понятно… Коней нет, кони в степи… – задумчиво кивнув, сказал Леонид. – Ну, иди их лови, а я поймаю себе другую тачку, не обессудь, – и, забрав из рук растерявшегося казаха свой чемодан, отошел на обочину дороги.
Видимо за ними наблюдали, потому что к Леониду тут же подлетело такси.
– Problems? – спросил молодой парень, выскакивая из-за руля.
– Ноу проблемс, – ответил ему Леонид. – Открывай багажник.
– А я думал вы иностранец… – разочарованно протянул парень, направившись к багажнику и ожидая, пока Леонид положит туда чемодан и сумку.
– А что, своих заподло возить? – усмехнулся Леонид. – Ничего! Можешь считать меня иностранцем: я из России… слышал о такой великой державе?
– Казахстан тоже не маленький, – пробурчал парень, садясь за руль. – На конях скачи – за неделю не проскачешь…
– То-то вам космодром «Байконур» оставили… Чтобы в гости побыстрее летать из аула в аул… – рассмеялся Леонид.
– Да ладно вам, чего накинулись-то? – воскликнул парень. – Куда ехать?
– На железнодорожный вокзал, – ответил Леонид. – Проведем инспекцию местных транспортных артерий…
– Я же серьезно спрашиваю…
– А никто и не шутит, – сказал Леонид. – Поехали на вокзал.
