Поэтому Ник наблюдал за Рокером и, когда заметил, что тот потянулся к автомату, выхватил из-за пояса пистолет «ТТ», направил на врага и на мгновение опередил автоматную очередь.
Пуля просверлила затхлый воздух склада, вдолбилась меж глаз Ивана Громова, пробила кожу, кость, врезалась в мозг, разорвала его на мелкие кусочки и, проделав большое выходное отверстие в темени, вместе с кровью и осколками костей выскочила наружу. Прокувыркалась пару метров в воздухе, задела плечо собровца и застряла в капоте стоящей сзади него ржавой «Газели».
Рокер откинулся назад и начал падать навзничь. Умирающее тело дернулось, он судорожно надавил на курок «калаша». Смертоносная очередь прорезала тишину зала, просвистела выше голов генералов и проделала дыры в стенах из тонких рифленых листов металла. Громов рухнул на спину, выронил автомат, потянулся рукой к пряжке и схватился за нее.
Сергей бросился к нему. Отшвырнув ногой оружие, присел над трупом, приподнял его руку и увидел в пряжке ремня два маленьких мигающих красных светодиода. Ник потянул за пряжку, и на ней открылась небольшая крышечка. Под ней находился мини-таймер с несколькими быстро бегущими цифрами.
«Двадцать, девятнадцать, восемнадцать», – отсчитывали они.
– Бомба! – закричал Ник. – Склад заминирован, все на улицу! – Он вскочил, схватил с ящика ноутбук Абу, свой автомат, куртку и бросился к воротам.
Первыми среагировали Морс и Фэд, а уже за ними понесся Семенов. Разведчики стояли ближе всех к выходу и поэтому первые выбежали на улицу.
Собровцы выполнили приказ Михайлова молниеносно и устремились со склада. На бегу толкали друг друга локтями и плечами, даже генералов чуть не сшибли. Те потеряли былую спортивную форму, поэтому сильно отстали. Но все равно за десять секунд все покинули склад, только трупы убитых спецназовцев и террористов остались лежать на пыльном холодном асфальте.
Все отбежали на приличное расстояние и остановились, ожидая взрыва. Сначала в глубине помещения раздался сильный хлопок и склад озарила яркая вспышка, но через мгновение раздался такой силы взрыв, что земля под ногами содрогнулась. В долю секунды ангар приподнялся над землей, превратился в щепки и разлетелся в разные стороны. Огненный смерч вознесся в небо на пятьдесят метров и осветил окрестности так, что на несколько секунд стало светло как днем.
Части машин, ящики с оборудованием и запчастями взмыли в небо над головами военных и обрушились на них смертоносным градом. Нестерпимый жар обдал тех, кто ближе всего находился к эпицентру взрыва, и на некоторых из них загорелась одежда.
Страшный грохот оглушил всех, но через мгновение он стих. Взрывная волна пронеслась над людьми и улетела вдаль. Склад превратился в руины, и на его месте осталось лишь пустое пепелище с догорающими деревянными ящиками.
Но стоны и призывы о помощи слышались отовсюду. Не получившие никаких ранений Сергей, Морс и Фэд кинулись тушить пылающих собровцев – срывали с них одежду и сбивали пламя своими куртками. Даже генералы скинули пиджаки и помогали как могли. Семенов нашел где-то бочку с водой и ведро – обливал пострадавших с ног до головы.
Но, к счастью, обгоревших было немного, а вот ушибленных падающими обломками склада куда больше. Одному парню покрышкой от грузовика повредило шею. Многим рассекло головы, руки и лица осколками летящих стекол.
Петров вынул из кармана сотовый телефон и вызвал бригады «Скорой помощи». Потом пошел помогать раненым. Через несколько минут все успокоились и подсчитали потери.
Погибших не было, но были пятеро обгоревших и десять раненных падающими предметами.
Через десять минут приехали первые «Скорые», в них начали сажать раненых. Хуже всего обстояли дела у парня с поврежденной шеей. Его до приезда врачей трогать не стали. Осмотревший его хирург вынес заключение, что ему очень повезло и жить он будет, но вправлять позвонки на темной, заваленной горящими обломками площади он не решился. Беднягу увезли в больницу первым.
Михайлов, Семенов и три генерала собрались у какого-то сарая и подвели итог операции «Кукан».
– Наверное, это конец, – констатировал Ник. – Больше о Рокере мы не услышим.
– Да, но тут дел невпроворот, – покачал головой Клюев. – Надо извлекать из-под обломков и идентифицировать трупы, проводить тщательное расследование происшедшего и в конце концов разобраться со всей этой историей и наследием зловещего генерала Корнилова.
– Вы разбирайтесь, а мы поехали отдыхать. – Ник еще раз пожал генералам руки и отошел к друзьям.
– Сделай копию записи с камеры, находящейся в ангаре, и с камеры в моих очках, – попросил он Фэда.
– Им отдашь? – поинтересовался тот.
– Да, для следствия. Пусть увидят, что там случилось. Хотя они все слышали через микрофон, вмонтированный в брелок Петровича.
Фэд вынул из кармана куртки небольшой ноутбук, включил его, вставил в дисковод мини-диск и переписал на него рассказ Громова, захват Ника и его группы, приход Абу, перестрелку, драку и, наконец, запуск ракеты, смерть Рокера и взрыв склада. Все, что за девять часов произошло в этом ангаре.
Сергей взял диск и отдал его Клюеву.
– Здесь запись трагедии, – сказал он, попрощался и ушел.
Ник, Морс, Фэд и Семенов перелезли через двухметровый бетонный забор, уселись в поджидавший джип и поехали в Москву. По дороге молчали. Вскоре все, кроме сидевшего за рулем Фэда, задремали.
Когда приехали на конспиративную квартиру в Выхине, то первым делом выпили водки и как следует поели. Только потом по очереди приняли душ и смыли с себя грязь и копоть злополучного ангара.
– Я домой, отсыпаться, – уныло проговорил Семенов, выпил еще рюмку, пожал руки разведчикам и пошел к двери. – Если захочешь поговорить, позвони мне, – кивнул он Нику.
– Хорошо. Вас довезти?
– Нет, на такси доберусь, – ответил Петрович и вышел за дверь.
– Подождите, Петр Петрович, – Ник подошел к нему и по-дружески обнял. – Может, больше не увидимся.
– Может. – Семенов похлопал его по плечу, поцеловал в щеку и ушел.
Друзья немного отдохнули и стали собираться в дорогу. Собрали свой небольшой багаж, сели в машины и поехали в лес. Там закопали оружие и спецтехнику и отправились в аэропорт. Взяли билеты: один – во Францию, другой – в Италию, а третий – в Испанию. Делать им на Родине теперь было нечего.
