Следил за передвижениями Уссы и Айван, он был зорче и сделал ему знак, что тот может перейти через дорогу.
– Они там убили всех, – с дрожью в голосе начал свой рассказ Усса. – Стариков зарезали, ханум задушили веревками. Фу-у-у.
Пацаненок с испугом смотрел то на Айвана, то на Федора. Кулибин, не зная, с чего начать, приложил указательный палец к своим губам, давая понять мальчишке, что они находятся в небезопасном месте и поэтому он должен говорить шепотом. А для мальчика это движение незнакомца и было ключиком к успокоению, подсказкой, что он находится среди людей, защитивших его. Но они почему-то говорят на непонятном ему языке.
* * *
Федор оставил этого мальчишку наедине с Фаридом, хорошо знавшим языки афганского народа – фарси, дари, пушту, и вышел из пещеры.
– Файзулла, – окликнул Кулибина рыжий мужчина. – What is there? (Что там?)
– The boy is silent, – ответил Федор и, посмотрев на остальных людей, стоявших рядом с Яном, повторил по-русски: – Мальчик молчит. Фарид останется с ним. Не скапливаться, разойдись! Готовьтесь, будет бой.
Он направился к затененной площадке. За ним пошел Ян. То, что он славянин, Федор не верил, так как рыжий всегда говорил на английском языке и очень плохо по-русски. Фарид о нем тоже почти ничего не знал, как и другие наемники. По широким скулам тоже трудно определить, кто он, американец, англичанин, а может, и немец, поляк, чех. Эта мысль уже не раз приходила в голову Федору, и только потому, что Ян говорил с ним, как и с другими, на понятном ему английском языке, словно считывал эти короткие предложения с англо-русского разговорника. Да, да, именно того самого разговорника, по которому учился английскому языку в военном училище Кулибин.
Хотя Ян может быть и русским. А то, что у него получается плохо произносить по-русски слова, это еще не говорит о том, что он их не знает. Ян – настоящий актер. Это приметил Федор еще вчера, когда достал из ящика с патронами бумажку и начал вслух ее читать. Ян, слушая его, смотрел в землю, и когда Федор делал ошибки в произношении некоторых слов, а делал это специально, то заметил, что Ян их шепотом произносил про себя и морщился, когда слышал неправильно поставленное Файзуллой ударение. Но Кулибин старался делать вид, что этого не замечает.
И второе, что его задевало, в списке наемников, подчиненных Файзулле, не было этого имени. Федор на память не жаловался. Значит, это говорит о том, что Ян пришел в их группу совсем недавно, где-то в Чарикаре, но не в Панджшере, это точно. Кто он? В принципе, это не важно, пусть он даже будет представителем какого-то бандформирования, который следит за действиями Файзуллы.
Файзулла-Федор, посмотрев на Яна, присевшего рядом, начал указательным и средним пальцами чесать левый глаз.
Ян наблюдал за ним исподтишка, делая вид, что чистит свой револьвер. Федор, упершись затылком в камень, закрыл глаза и начал обдумывать, насколько сейчас могут быть опасны душманы для его отряда. Часть местности, в которой находился его отряд, он представлял как карту. В километре южнее от них находится та дорога, на которой сегодня душманы устроили нападение на автобус с мирными жителями. Там несут дежурство Казимир и Грин. С северной части – скальные стены, участок непроходимый, а значит, и бояться нечего. С восточной и западной сторон находятся группы моджахедов, к кому они принадлежат, он еще не знает, но Фарид говорит, что их не стоит бояться, так как все предупреждены, что в этой части Пагманского ущелья будет находиться какая-то секретная группа, которая никому не принесет вреда. Но все равно Федор выставил в тех сторонах по одному блокпосту. Так на душе будет спокойнее.
– Командир! – прервал размышления Федора Ян. – Тех душманов нужно наказать! – говорил он на чистом русском языке, как диктор телевидения, не искажая ни одной буквы.
Федор молчал.
– Файзулла, ты человек и уважаешь Аллаха. Неужели он разрешает убивать слабых?
«Похоже, ты, Ян, южанин. Из Крыма или из Кубани», – подумал Федор.
– Ты спишь? – настойчиво пытался затеять разговор со своим командиром Ян.
– Ты кто? – спросил Федор.
– Ты не верь Анфасу, я не трус, хоть и дезертир, – голос Яна немножко задрожал.
– Я повторять не буду. Назови свое имя.
– Мне стыдно, я Иван.
– Имя!
– Азер – это огонь, – поторопился добавить значение к этому имени Ян. – Но оно мне не нравится.
– А Ян?
– Это все равно что Иван. Я был ранен, пришел в себя, кругом душманы, – торопливо стал рассказывать свою историю рыжий. – Моему другу они перерезали горло. Я этого не испугался, но один из них спросил меня на русском, хотел ли я воевать? Я сказал нет, и они меня оставили. Файзулла, я не трус.
– Ты огонь без хвороста, – хотел поставить точку разговору Федор.
Но Ян перегородил ему дорогу:
– Послушай меня. А потом я выучил их язык, Коран, но экзамена еще не сдал, и они мне предложили доказать, что я, м-м-м, – затряс рукой Ян, – Азер.
– Правда? – удивился Федор. – Будешь завтра стрелять в своих?
– Тогда убей меня прямо здесь, – рыжий сунул Федору свой револьвер.
– А ты не торопись. Я не знаю, зачем тебя передал мне Анфас, – сказал Федор и исподлобья посмотрел на Азера. – Будь или Азером, или как ты там себя назвал, но с одним лицом.
Ян ловил каждое слово Файзуллы.
– Не торопись искать смерть, она всегда рядом. А насчет убийц, все мы одинаковы, – Кулибин легонько, взяв рыжего под локоть и оттолкнув его в сторону, остановился и спросил у него: – Так кто ты?
– Ян, – сделав шаг назад, сказал тот.
– Так и оставайся им, и будь мужчиной.
– Я не трус, – снова сделал несколько шагов к Файзулле рыжий.
– Посмотрим. Здесь командир один, и не торопись умирать, – и, глубоко вздохнув, Федор пошел к пещере, в которой остался афганский мальчонка с Фаридом.
– Командир? – снова окликнул Федора Ян.
– У нас разговор был, никто о нем не узнает, – поставил точку в беседе Кулибин.
* * *
Создавалось такое впечатление, что все видят, как у Файзуллы дрожат руки. Федор несколько раз останавливался на этой мысли и посматривал на свои ладони, но зря волновался, они не дрожали. Хотя… кто его знает. Не дойдя до пещеры, он резко повернулся к проходу вверх и полез по камням к одному из расположившихся в пяти минутах от лагеря блокпостов. Но что-то снова его остановило на полпути. И если бы он этого не сделал, то чуть не наступил бы на кобру, лежавшую на камне под жаркими лучами июньского солнца.
Она внимательно наблюдала за движениями приближающегося к ней человека и, раскрыв свой капюшон, была готова в любую секунду сделать свой смертельный укус. Но, к счастью, он вовремя ее увидел, остановился, размышляя, что предпринять дальше: ждать, когда змея уползет с тропки, или вернуться назад.
