«А зачем же я должен их заинтересовать? – пытался разобраться в этом вопросе Блэк-Кулибин. – Неужели я уже не похож на славянина? Хотя, – проведя пальцами по бороде, щекам, заросшими длинными волосами, невольно усмехнулся. – Под такой «одеждой» я и сам себя не узнаю».
…Корреспондент пошел к повороту, у которого дымила боевая машина пехоты. Видно, ее притащили шурави на жесткой сцепке.
Гусеницы БМП не были разорванными. Судя по ее вооружению, крупнокалиберной пушке, Федор сразу догадался, что это старая БМП-1. В их роте, да и во всем батальоне таких машин не было, они были вооружены БМП-2 с тридцатимиллиметровыми зенитными пушками. А что установлено выше, на самой башне? Вроде бы гранатомет. Да, конечно, он, АГС-17, скорее всего, его прикрепили туда сами бойцы. И правильно сделали. Благодаря ему можно вести более плотный огонь по противнику… Ну и ребята сыграли по-настоящему, взаправду.
Файзулла невольным движением положил ладонь под грудь: под сердцем что-то защемило. Но вовремя одумался и сделал вид, что там чешется. Но никто из стоявших рядом с ним душманов на него не смотрел: двое к нему были повернуты спиною, осматривали горную часть местности и чуть-чуть открывающейся низменности, где вдали располагался Кабул. Другие двое – смотрели на корреспондента, в их руках…
– Файзулла, – окликнул кто-то Федора снизу.
Это был Фарид.
– Дай ему гранатомет…
Федор переступил с ноги на ногу, будто это оружие лежало под его ногами. Ствол от РПГ-7 лежал под камнем, чуть правее от Федора. И он указал рукой на него приближающемуся снизу человеку. Тот пристально смотрел в глаза Федора, это Файзулла отметил сразу, и тут же попытался улыбнуться ему и так нехотя отвел глаза в сторону, на стоявших на дороге около уничтоженной техники людей.
– Хуб хастам (спасибо, хорошо), – сказал моджахед и, немного согнувшись, уставился на Файзуллу, словно ожидая от него чего-то.
– Бляха! Иди отсюда, бача! – вдруг, словно выругавшись, со злостью процедил надоедливому моджахеду Файзулла и тут же несколько раз провел пальцем по брови, будто она зачесалась.
– Файзулла, Файзулла! Хода хафез! (До свидания!) – схватив валявшийся на камнях гранатомет и еще раз поклонившись Федору, душман побежал вниз, к Фариду с иностранным корреспондентом.
Федор вытер пот с лица и, про себя перекрестившись, посмотрел вслед удаляющемуся моджахеду.
Толстяк уже залез на броню и, показывая кинооператору на гранатомет, установленный на башне боевой машины пехоты, что-то рассказывал на камеру.
Корреспондент услышал тихий гул вертолета. Он не нарастал, но все равно иностранец, схватившись за голову, что-то крича в камеру, спрыгнул с БМП и, смотря наверх, словно боясь огня, который по нему кто-то может открыть с неба, голося, побежал к ближайшему камню и залег за него.
Увидев это, двое стоявших рядом с Федором моджахедов усмехнулись. Они так и остались стоять в полный рост, как и Кулибин.
Происходящим воспользовался и Фарид. Он быстро поднялся к Федору и, кивнув ему, пошел дальше. Федор догнал его и, не оглядываясь на оставшихся людей, пошел с ним рядом.
– О чем ты с ним говорил? – спросил Федор.
– О тебе. Ты наконец-то начал мстить своим врагам.
– Что-о? – остановился Федор. – Шурави?
Но Фарид и не думал останавливаться, а, перепрыгивая с камня на камень, продолжал идти вперед.
«Вот так история, – до боли сжав разбитые губы, подумал Кулибин. – В какую грязь тебя, Федор Валентинович, засунули. После этого хоть вешайся…»
– Не отставай, – услышал он окрик Фарида. – До ночи не успеем вернуться на базу. Есть там одно местечко неплохое, где спокойно отдохнем, – обернувшись к Федору, стал шепотом говорить Фарид. – Теперь у нас есть льгота на жизнь, теперь душманам хорошо известно, кто мы такие и для чего сюда пришли.
– Они что, смотрят телевизор?
– А что ж ты думал, и он у них есть. Но главное в другом, вместе с Нельсоном пришли и душманы из отряда Саадр ад-Дина. Тот, который взял гранатомет, тебя узнал и был очень доволен этим. Он сказал, что это действительно Файзулла. Он тебя знает, он тебя сопровождал сюда из Чарикара. Ты понял? – снова остановился улыбающийся Фарид. – Теперь можно работать.
– Мне кажется, что я какой-то слишком добрый.
– Так после контузии у тебя амнезия, Файзулла. Если ты начнешь заново кричать, даже громко говорить, то у тебя тут же станет давить затылок и виски! Ты об этом знаешь и поэтому тихо говоришь. А что ты сказал тому духу?
– Не помню, кажется, я сказал ему «Бляха!». Точно, точно и «иди отсюда, бача!».
– Это без копирки Файзулла. Настоящий Файзулла!
– Погоди! – остановил Фарида Федор. – А куда делся Ян? Я видел его с этим, как ты его там назвал?
– Нельсон. Я не знаю, откуда он. Но ветром задуло его имя.
– Что-то ты говоришь прямо как какой-то аксакал.
– А здесь, Файзулла, война. Один день там идет за три, а у нас – за десять, а может, и сто. Ладно, пошли.
– Так как насчет нашего Яна?
– Он уже не наш человек. С этим итальянцем или американцем уйдет в Пакистан.
– А потом?
– Да кому они нужны, дезертиры. Здесь продал своих, а там – тех. Обычно они заканчивают свою жизнь, не дойдя до границы.
– Пакистана?
– Кто знает… – философски заметил Фарид.
– Значит, все это вранье, что дезертирам предлагают выбрать государство, в котором они хотели бы жить, и дают им возможность уйти туда?
– Что за бредятину говоришь? – остановился Фарид. – Ну, а как бы ты поступил с предателем? Ведь сам по себе человек – это такая хитрая лиса, которая живет только для себя, а о любви к другим людям всегда врет. А предатель, не-ет, это не лиса, это волчара, одевшая на себя лисью шкуру. Он любого убьет. У него нет друзей, все – враги.
– Сложно как-то.
– Мало ты еще пожил на этом свете, – смахнул со своего плеча мусор Фарид. – Торопись, вон Айван нас уже ждет, – и, указав подбородком на вершину, на которой стояла маленькая фигурка человека, продолжил: – Завтра я уйду. Рация находится за тем камнем, на котором сидела змея.
– Не понял?
– Эти слова не Файзуллы. Он говорил коротко и понятно. Ты должен разработать словарь, хотя бы из тридцати слов. Файзулла не шантрапа, тоже не забывай. Файзулла жесткий человек, кто не слушается, его не бьет, а убивает. Пора прийти в себя, Файзулла!
– А ты?
– Я твой помощник. Здесь никто ничего не знает друг о друге, как и о тебе.
– Добрым бываю? – Файзулла, прищурившись, посмотрел на высотку, где только что показывалась фигурка Айвана или Матаса.
– После контузии ты им стал. Тебя приняли таким. Но запомни, вокруг тебя не уроды, может быть, но и не добропорядочные люди. Для них кровь – наркотик, проливая ее, они зарабатывают деньги. Без войны они жить уже не могут, как и ты. Закончится Афганистан, начнется война в другом месте. И дальше, если она не начнется, то они будут ее вести, где им скажут. Независимо это СССР или Соединенные Штаты, Индия или Китай, Швейцария или Швеция. Где тебе скажут, туда и пойдешь… Осмысли это и поверь в это. А я завтра уйду, тихо уйду, группы пусть продолжают нести службу на тех же местах.
