— В прошлый раз он тебя на порог не пустил, — напоминаю я Марго.
— Увидит водку, пустит. Загнется от выпивки — туда ему и дорога! Это за маму и за нас с Атей, — накручивает себя Марго и давит кнопку звонка.
Дверь открывается. Та же небритая физиономия с редкой щетиной придирчиво изучает нас и неожиданно расплывается в щербатой улыбке.
— Доча к папке пожаловала. Папка рад видеть дочу.
Я смотрю на редкие прокуренные зубы в окружении сухих морщинистых щек. Неужели и меня ожидает такая же «неотразимая» улыбка. К черту сигареты! Я смолил ради понта перед сверстниками, не получая никакого удовольствия. Почти все интернатские мальчишки тоже курят. И что же получается? Выделяются как раз те, кто не боится сказать «нет» в ответ на предложенную сигарету.
Витал еще не знает о водке, а уже рад нам. Меня смущает такое перевоплощение. Марго тоже озадачена.
— А мы тебе вот что принесли. — Она произносит подготовленную фразу и достает одну из бутылок.
— Заходи, доча, заходи. Папка рад. И водочка кстати. Отметим встречу.
Он хватает бутылку. Мы проходим в квартиру. Витал суетится, отталкивает ногой коробку с пустой посудой, освобождая проход. Он явно хочет выглядеть гостеприимным хозяином.
— Сюда. К столу. Я только собрался в магазин бежать, а тут вы с гостинцем. Подфартило!
На Витале рубашка и брюки, на ногах стоптанные туфли. Похоже, что сейчас он не лукавит. На столе появляются три мутных стакана. Витал разливает водку. В каждом одинаковый уровень — и бутылка пуста. Витал любуется своей работой.
— Глаз — алмаз! Ну, что, жахнем?
— Ты начинай. Я не пью водку, а Паше здоровье не позволяет. — Марго строго смотрит на меня. — Мы инвалиды.
Витал не привык уговаривать собутыльников. Он опрокидывает стакан в вытянутое горло, с сопением проводит ладонью по губам и удивленно взирает на выставляемые мной бутылки.
— Ни хрена себе! Пять пузырей! Вот уважила доча папу.
Витал обнимает Марго, та растеряна и не противится. Витал отечески поглаживает девушку по спине и убеждает:
— Подумаешь, руки не хватает, вторая-то есть. Для девки руки не главное. Надо, чтобы стать была. Зад, талия, грудь и глазищи красивые. Дай я на тебя полюбуюсь. — Витал отстраняет Марго на вытянутые руки и покачивает головой. — Какая краля.
На лице Марго я вижу румянец. Не помню, чтобы она когда-нибудь краснела. Витал выпивает из второго стакана, замирает в ожидании какого-то внутреннего ощущения и вздевает вверх палец.
— Чуть не забыл. Папка доче подарок купил! Ну-ка, где он? — Витал роется на подоконнике и гордо потрясает мобильным телефоном. — Ты не думай, я твои деньги не пропил. Я хотел тебе вещь купить. Во, держи. Новая модель!
На лице Марго удивление и радость. Витал протягивает ей телефон, но в последний момент спохватывается.
— Сейчас покажу, как мобила работает. Ты не думай, папка добрый. Папка всегда о доче думает. — Витал тычет пальцем по кнопкам, прикладывает телефон к уху и объясняет нам: — Это я дружбану звоню… Эй, слышишь меня? Ко мне доча пришла. В натуре, моя доча! С пацаном. Оба здесь… Тот самый пацан. С гостинцами пришли. А я ей дарю твой телефон… Да, елы-палы! Конечно же мой телефон. Держи доча!
Марго принимает подарок. Она счастлива и слышит только звук своего сердца, в отличие от меня. Мне сразу разговор Витала показался странным. Что за дружбан, который знает про дочку и ее парня? Мы появились только вчера. И что за путаница с телефоном: «твой», «мой»? Когда Витал откинул руку с трубкой, чтобы передать ее Марго, я весь превратился в слух и разобрал последнюю фразу собеседника.
«Задержи их! Мы едем».
Я вздрагиваю, словно за шиворот мне сунули сосульку. По теплу пробегают мурашки. Я узнаю, кому принадлежит этот голос.
Витал берется за третий стакан.
— Папа, хватит. Тебе больше нельзя! — волнуется Марго.
— Отвали! Я знаю норму.
Витал пьет, Марго пытается ему помешать, водка выплескивается мужчине на грудь.
— Ты чё сдурела! Это ж водка! — вопит Витал.
Он замахивается и шлепает дочку по щеке. Она даже не пытается увернуться. Что с ней происходит? Я силой оттаскиваю Марго в сторону и шепчу на ухо:
— Марго, он позвонил Тиски. Это засада. За нами едут.
— Папа не пей! Когда ты не пьешь, ты хороший. — Марго не слышит меня. Она хочет вернуть доброго трезвого папу из детских фантазий.
Витал плюхается на стул, открывает новую бутылку и наполняет стакан. Марго хватает одну из бутылок и бежит на кухню, отвинчивая зубами пробку.
— Жратву притащи! Там что-то осталось. — кричит Витал ей вслед, поднимает стакан и обращается ко мне: — Будешь?
Я мотаю головой.
— Ну и дурак. — Он выпивает, мутным взглядом встречает вернувшуюся Марго. — Где закусь?
Марго хватает следующую бутылку и снова бежит на кухню.
— Чё это она? — напрягается Витал. В тишине слышно журчание выливаемой в раковину водки. — Ах ты, паскуда!
Витал бредет на кухню. Я за ним. Мы видим, как последние капли водки исчезают в раковине.
— Ну, доча. Ну, сука!
— Уходим, Марго, — прошу я.
Но Марго никого не слушает и выбегает из кухни. Она берет последнюю закрытую бутылку водки. Зубы зажимают колпачок, рука крутит бутылку. Она хочет вернуться к раковине, но в дверях путь перегораживает Витал. В его руке кухонный тесак.
— Водяру не трожь, — приказывает он. В ледяном взгляде животная ненависть. — Поставь на место!
— Папа, тебе надо лечиться. Я тебе помогу.
— Поставь бутылку, — угрожающе шипит пьяница.
— Мы найдем хорошего врача. У меня есть деньги.
Взгляд Витала прикован к раскрытой бутылке. Марго опускает руку, и водка струится на пол. Девушка смотрит в глаза алкашу, лепечет о счастливой жизни и верит, что ее слова сбудутся. Она в тумане мечтаний, а я замечаю, как напрягается ладонь, сжимающая рукоятку ножа. Губы Витала кривятся от злости, зрачки превращаются в колючие точки, он замахивается и…
Но я уже готов. Я жгу глиняный образ Витала огнем ненависти. Он корчится от мышечных конвульсий, дергающийся нож задевает острием его живот, Витал сваливается, и на его рубашке появляется кровавая полоса.
— Что ты наделал? — Марго бросается на помощь к отцу. — Верни его обратно! Папа!
В мой мозг словно впрыснули яд. Он просачивается и отдается режущей болью то здесь, то там. Так быстро мне не приходилось обездвиживать людей. Я успел подготовиться и остановить Витала за несколько секунд. Но расплачиваюсь за это вспышкой жуткой боли.
— Надо уходить, Марина. — Я держусь за стену, чтобы самому не рухнуть.
