– Мне кажется, что вы на самом деле и не собирались ехать в «Божью Коровку», правда?
Мэри-Лу снова разревелась. Это было странно, даже нелепо. Ей казалось, что она успела полностью выплакаться. Сначала на подъездной дорожке, потом в доме. Она сидела на кухне и, безутешно рыдая, сцеживала молоко из груди, как какая-то корова в человеческом обличье. Но, оказывается, слезы у нее еще оставались. Теперь они с новой силой хлынули из глаз, и она уже не могла их остановить.
Садовник продолжал сидеть рядом. Он не стал участливо поглаживать ее или утешать словами, но и не торопился уходить. Он просто сидел и чего-то ждал.
– Простите, – наконец выдавила Мэри-Лу.
– Наверное, вашего куратора нет дома и вам не с кем было поговорить и посоветоваться, так?
– Так.
Он снова кивнул.
– Это плохо. Но зато вы очень умно поступили, когда выбросили ключи. Молодец!
Мэри-Лу взглянула на араба и вытерла глаза:
– Вы действительно так считаете?
Он улыбнулся еще шире, но улыбка от этого ничего не потеряла, оставаясь такой же нежной, как и прежде.
– Я в этом уверен. Вы же находитесь у себя дома, и при этом вы совершенно трезвая. Возможно, у вас было плохое настроение. Но сейчас все прошло.
В этом Мэри-Лу совсем не была уверена. Впереди еще целая ночь, полная переживаний. Она обязательно будет думать о Сэме и Алиссе… Боже мой, не надо даже вспоминать об этом!
– А сколько времени вы уже не пьете? – поинтересовалась женщина. – То есть, конечно, если вы не возражаете против моего вопроса…
– Уже больше четырех лет.
– Вот это да!
– А вы?
– Полтора года.
Он снова улыбнулся.
– Отлично!
– Но не настолько, как у вас. Боже мой! Подумать только: четыре года…
По улице проехала машина, но не соседская. По крайней мере, Мэри-Лу ее не узнала. Она даже не могла представить, что вообразят о ней те, кто находился в этой машине.
– Весь фокус заключается в том, чтобы не думать о больших промежутках времени, – пояснил садовник. – Ни один человек не может решить не пить четыре года подряд и выполнить это. Но если он примет решение не пить сегодня? Это тоже сложно, но выполнимо. Я бы ответил вам так: я принимал решение «не пить сегодня» каждый день в течение четырех лет.
– А мне почему-то казалось, что арабам вообще не разрешается пить спиртное, – заметила Мэри-Лу.
– У мусульман действительно есть законы, которые запрещают им употребление алкоголя, все верно, – поправил ее садовник. – Но многие все равно пьют. А вот христианам, например, нельзя упоминать имя Господа всуе, но что мы видим в реальной жизни? Евреи не должны есть свинину, в том числе и ветчину. А у католиков свои правила насчет воспроизведения потомства, но многие из них все это просто игнорируют. И так в любой религии. Есть мусульмане, строго соблюдающие все требования Корана, есть и другие, не столь ревностные. Я вырос в семье, где большей частью, придерживались правил, принятых на Западе. Мои родители и их друзья и сами пили вино, и угощали своих близких. Но при этом мы чтим Рамадан и не забывали о других религиозных традициях.
– Откуда вы сами? – поинтересовалась Мэри-Лу.
– Мы живем тут неподалеку…
– Нет, я имела в виду, откуда вы родом.
– Из Саудовской Аравии. Когда мне исполнилось шестнадцать, родители эмигрировали. Им повезло. Сначала мы жили в Беверли-Хиллз, потом переехали поближе к вам. – Он снова улыбнулся. – А вы сами из каких мест?
Из ниоткуда.
– Когда я была маленькой девочкой, мы часто переезжали из города в город, – вздохнула женщина. – Мне вспоминается Алабама, Арканзас, Луизиана. Если поблизости от дома оказывался бар, мы оставались там. Видите ли, дело в том, что я – пьяница во втором поколении. И в том, что я начала пить, нет ничего странного.
– Но вы не таскаете с собой дочку из города в город, от бара к бару, – возразил араб.
– Да, но сегодня мне очень хотелось это сделать.
– Однако вы не поддались своей слабости, – снова заметил садовник, и голос его прозвучал достаточно нежно.
Мэри-Лу подтянула колени к подбородку:
– Подружка моего мужа приехала в наш город. Я больше чем уверена, что сегодня ночью они будут вместе.
Садовник молчал, и Мэри-Лу вопросительно взглянула на него. Он тоже смотрел на нее, но теперь лицо его помрачнело, а голос стал грустным:
– Значит, вот почему вы решили так строго себя наказать…
– Нет, – помотала головой Мэри-Лу. – Я просто хотела напиться в задницу, до беспамятства, чтобы, мать ее… не думать, как они трахаются.
Садовник часто заморгал, услышав от женщины сразу столько бранных слов. Но этим его реакция на ее ругань и ограничилась. Он оставался на удивление спокойным и бесстрастным, и в этот момент Мэри-Лу возненавидела его за безучастие к своей судьбе. Впрочем, сейчас она ненавидела всех и каждого.
Кроме, конечно, Хейли.
– Может быть, вам следует спросить себя, почему вы остаетесь с ним, раз уж его поступки вызывают у вас желание выпить, – задумчиво произнес садовник.
– Я люблю его, – ответила Мэри-Лу, но сейчас ее слова прозвучали как-то холодно и неубедительно.
– Понятно. Тогда вам нужно честно и серьезно поговорить с ним. Скажите ему, что вы не потерпите другой женщины в его жизни.
– Я уже говорила ему об этом. – Мэри-Лу не верила себе. Как же получилось, что сейчас она делится самым сокровенным с соседским садовником? Вот так просто раскрывает ему тайны своего сердца! – Но муж все отрицает. Он говорит, что не виделся с ней с тех пор, как женился на мне.
– А может быть, он говорит правду?
– Эта женщина в городе, я сама ее видела. А он позвонил и сообщил, что этой ночью домой не придет. Не нужно быть гением-математиком, чтобы разгадать их планы.
Садовник промолчал.
– Кстати, если вам это еще интересно, я искала ключи вовсе не для того, чтобы иметь возможность напиться, – печально сообщила Мэри-Лу. – Мне обязательно нужно было найти их дотемна. Но не для того, чтобы поехать в «Божью Коровку», я вам клянусь. Я собиралась принять душ и забрать свою дочку из детского дневного центра. Вот почему мне так понадобились ключи. Чтобы забрать домой ребенка.
– И еще, может быть, они пригодятся вам для того, чтобы съездить на очередное собрание анонимных алкоголиков? – напомнил садовник.
– Определенно, – кивнула женщина.
– И вы не будете думать ни о чем плохом этой ночью, ладно?
Он некоторое время просто смотрел на нее своими темными, как полночь, бездонными глазами, словно что-то обдумывая. Наконец он сунул руку в карман, вынул оттуда потрепанный кожаный бумажник и извлек из него чуть погнутую визитку.
