Но Джаз даже не улыбнулся. Напротив, выражение его лица стало чуть ли не отпугивающе строгим.
– Тогда позвольте мне применить те самые выражения, которые станут для вас доступными. Пошли бы вы отсюда куда подальше, Старретт, вашу мать!
– Ай-яй-яй! Как нехорошо, сэр!
Сэм вышел из кабинета. Но когда он двинулся по коридору, то мог бы поклясться, что слышал, как из кабинета Джакетта доносится сдержанный смех.
Глава двенадцатая
Чарли устроилась в одном из удобных шезлонгов на застекленной веранде в доме Донни.
Эту мебель они с Винсом купили для внука еще несколько лет назад, и Чарли не раз возмущалась из-за того, что Донни ею совсем не пользуется.
Проблема была в том, что Донни не выходил на веранду. Хотя здесь были и стены, и потолок, пришельцы могли просочиться через микрощели между рамами и стеклами.
Но Винс лишь улыбался, слыша ее ворчание, так же, как улыбался в критических ситуациях все эти долгие годы, пока они жили вместе.
– Видимо, эти кресла были предназначены для нас, – говорил он.
В каком-то смысле он оказался прав. И ему, и Шарлотте с тех пор приходилось проводить здесь много времени и, соответственно, часто пользоваться выставленной на веранду мебелью.
Донни все еще спал в доме, а Винс, как и обещал внуку, «охранял» его от вторжения пришельцев из космоса.
Хотя эти твари могут напасть на дом и так, что Винс этого даже не услышит, особенно если они забудут прихватить с собой военный духовой оркестр с барабанами.
Слух Чарли тоже начинал понемногу слабеть. Разумеется, он уже не был таким же острым, как раньше.
Шестьдесят лет назад она прекрасно слышала каждое слово в коридоре или соседней комнате, даже произнесенное шепотом. Особенно ярко ей запомнился один день.
– Я… я пришла сюда, к вам, чтобы поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня вчера ночью… В общем, вы спасли меня…
Шарлотта лежала на кровати в спальне в той самой квартире, которую когда-то разделяла с Джеймсом. Она чувствовала себя уставшей и измотанной событиями прошлой ночи. И все же голоса, даже негромкие, пробудили ее ото сна.
В том, что она окончательно выбилась из сил, не было ничего удивительного. Она осталась в квартире Салли ждать полиции. После этого она проводила Винса назад, к себе, промыла и перевязала раны на его ногах. Бедняга сильно порезался об осколки оконного стекла, которое ему пришлось выбить, чтобы проникнуть в жилище Салли.
Но перед тем, как отправиться спать, она попросила Винса еще раз показать ей свои раны. Она хотела своими собственными глазами увидеть их и убедиться в том, что путешествия вверх и вниз по лестнице не навредили ему и швы не разошлись.
Однако для того, чтобы Винс уступил ей, Шарлотте пришлось расплакаться. При этом поток слез, хлынувший у нее из глаз, явился неожиданностью как для солдата, так и для нее самой. Она, в общем-то, никогда не отличалась особой эмоциональностью и привыкла сдерживать свои чувства. Да уж если говорить начистоту, она не плакала так горько даже тогда, когда получила телеграмму о смерти Джеймса.
Увидев, что с Винсом все в порядке, она (как ни парадоксально это звучит) расплакалась еще громче. Правда, на это раз скорее от облегчения.
Тогда он просто обнял ее. Винс понимал, что в данной ситуации не нужно ничего говорить. Поэтому он просто держал ее в своих объятиях и гладил по голове.
Потом она успокоилась и прилегла на кровать, но он по-прежнему не хотел отпускать ее. Так она и лежала рядом с мужчиной, на которого Джеймс, например, и смотреть бы не стал. Простой рядовой морской пехотинец без образования. Сын ловца омаров из какого-то захолустья. Да еще с такой фамилией, как ДаКоста, которая не сулила ничего хорошего, во всяком случае на политической арене, куда всегда стремился попасть ее Джеймс.
Шарлотта пролежала несколько часов, глядя в окно на темное ночное небо и прислушиваясь к дыханию Винса.
Он сам устал не меньше ее, а потому вскоре заснул, и тогда машинально прижал ее к себе еще плотней. И хотя днем он всегда вел себя как истинный джентльмен, ночью его тело повело себя предательски и отреагировало на близость молодой здоровой женщины чисто по-мужски.
Господи Всемогущий, дай ей сил! Это все, о чем она могла просить Бога, стараясь не поддаться слабости и самой не потянуться к Винсу. Точно так же, как когда-то тянулась к Джеймсу, проснувшись посреди ночи и обнаружив, что он хочет и ждет ее.
Хотя, возможно, они и должны были лежать рядом и их отчаявшиеся тела могли поступать так, как велела им природа. Да простит ее Джеймс, но Шарлотте очень хотелось лежать рядом с этим мужчиной. Если даже раньше она не ощущала такого желания, то теперь, увидев, как беззаветно он преодолевает лестницы, чтобы помочь Салли, полностью позабыв о собственном здоровье, Шарлотта оценила его мужество.
И ей захотелось почаще бывать в его обществе.
Когда же она услышала слова предупреждения, с которыми он обратился к буяну, его угрозу, произнесенную как бы между прочим, она поняла, что раны, полученные Винсентом на Тараве, задели больше не его тело, а душу. И это тоже сыграло свою роль в отношении Шарлотты к отчаянному бойцу.
Ей захотелось делить с ним кровать каждую ночь, прижиматься к его телу и ощущать его так же, как в свое время она ощущала тело своего супруга. Ей хотелось смеяться вместе с ним, надеяться на будущую счастливую жизнь и навсегда соединить с ним сердца и души.
Ей хотелось чего-то такого большого и светлого, на что она уже не имела права рассчитывать – хотя бы потому, что не должна была смеяться и радоваться жизни, сознавая, что Джеймс лежит в холодной могиле где-то на другом конце света.
Шарлотта расплакалась, и ее горькие всхлипывания, которые она так долго держала внутри себя, разбудили Винса. Он прижал ее к себе еще крепче и попытался успокоить.
– Не нужно плакать, – прошептал он. – Не надо, Чарли, бедняжка вы моя. Я вас понимаю и очень жалею.
– Помогите мне, – сквозь слезы проговорила она. – Прошу вас, пожалуйста…
– Конечно, – тут же отозвался он. – Я обязательно помогу вам. Мне этого очень хочется. Только… скажите, что я должен сделать. Чем я могу вам помочь? Как?
Но вся проблема заключалась именно в том, что он был не в состоянии помочь ей. Да и никто другой тоже.
– Я не хочу жить без него, – рыдала она. – Я так устала жить без него…
– Нет, Шарлотта, не говорите так!
Он попытался прижаться к ней еще крепче, но внезапно она поняла, что не в состоянии больше ощущать силу его рук, и начала вырываться из его объятий. Она так резко рванулась прочь, что свалилась с кровати на пол. При падении она сильно ударилась о паркет, но не обратила на это внимания. Ей даже показалось, что внезапно все в этом мире потеряло для нее всякий смысл.
