– Экипаж, тормоза отпущены, – сообщил Горин.
Насколько секунд ничего не происходило, но припершие к тормозным дискам накладки не смогли сдерживать тягу четырех ревущих двигателей долго и креста неожиданно резко толкнули людей в спины – машина покатилась сразу со скоростью километров двадцати. По счастью, сложных поворотов делать не требовалось. «Белый лебедь», освещая себе путь закрепленной у переднего шасси фарой, прокатился мимо черной «волги», пронеся широкие крылья над головами командира полка и нервно протирающего руки техника, гулко простучал колесами шасси по неровному стыку бетонных плит в направлении темной взлетно-посадочной полосы.
– Диспетчер, говорит борт сто три. Нахожусь на ВПП. Разрешите взлет.
– Сто третий, взлет разрешаю.
– Экипаж, взлетаем, – подполковник Горин решительно толкнул вперед сектора двигателей.
Остроносая белоснежная машина, похожая больше на легкую птицу, нежели на железно-титановую конструкцию весом в двести семьдесят пять тонн, слегка присела на хвост, а затем начала разгоняться, расшвыривая в сторону невесомые струи поземки.
– Скорость сто, – сообщил капитан Лукашин, – сто пятьдесят, двести… Триста… Отрыв!
– Есть отрыв. Убрать шасси, – Горин полгладил прижатый к горлу ларингофон: – Диспетчер, сто третий взлет совершил.
– Набирайте высоту девять тысяч, курс семьдесят пять.
– Понял, выполняю.
Командир корабля потянул штурвал на себя, со скоростью семьдесят метров с секунду поднимаясь в темноту.
– Похоже, кроме нас в небе никого, – заметил он. – Сразу оптимальный эшелон разрешили. Чего молчишь, Руслан?
– А мне при взлете что, петь полагается?
– Ты полетный план еще не открыл?
– Ну да! Он, между прочим, в пакете запечатанном лежит, с диагнозом «Совершенно секретно». Товарищ майор, как считаете, уже можно в святая святых проникнуть?
– Открывайте, капитан, – Ралусин поднялся со спасательного плотика и встал между креслами штурманов.
– Та-ак, и что мы выиграли на этот раз, – Руслан Кимицко разорвал пакет. – Читаем… Командир, по набору высоты курс сто девяносто, идем вниз по Волге до Каспия… Потом… Туркмения, Афганистан… Прорыв через воздушное пространство Пакистана, командир, вдоль западной границы.
– Это правильно, – кивнул Горин. – Там горы, наземные локаторы бесполезны. Если на малой высоте пройти, никто не заметит. А ДРЛО
[37]
ночью никто поднимать не станет, делать им больше нечего. Тем более – на границе с Афганистаном.
– Дальше мы выходим курсом сто семьдесят к точке шестнадцать градусов южной широты сто семнадцать восточной долготы. На место мы должны прибыть к одиннадцати часам по московскому времени, получить целеуказание со спутника, произвести пуск ракеты, после чего отвернуть курсом шестьдесят. Спустя два часа спутник даст подтверждение уничтожения цели. Если промажем, заход приказано повторить… Черт возьми, майор, после второго захода мы упадем в точке пуска! А после первого – где-то в Тихом океане. Что все это значит?!
– На судне, которое мы должны атаковать, группа чеченских террористов везет ядерный заряд. Бомбу они надеются взорвать в России. Надеюсь, теперь все понятно, товарищи офицеры?
– Простите, майор, – окликнул Ралусина подполковник Горин. – А почему мы просто не сообщили об этом австралийским или еще каким спецслужбам?
– Корабль под американским флагом. Он опасен только нам, и никому более. Сами понимаете, из-за полумиллиона русских ссориться с Америкой никто не станет, задерживать судно не рискнут. Рассчитывать можно только на себя.
– Вот ч-черт! – выругался штурман-оператор.
– Ты чего, Руслан? – удивился командир ракетоносца.
– Вот ведь угораздило меня ласты-то забыть! Вот раззява! Придется так купаться.
– Это ненадолго, – попытался смягчить впечатление Илья. – Из Владивостока уже вышел спасательный корабль. Если накроем бандитов первым выстрелом, он встретит нас в предполагаемом месте падения. Если придется делать второй заход… Ну, тогда хуже.
– Только не надо морочить нам голову, майор, – спокойно попросил командир самолета. – Служил я на Дальнем востоке. Не может оттуда никакой спасатель выйти. Декабрь месяц. Замерзла бухта вашего Владивостока, нет там никакой жизни.
– Постойте, подполковник, – покачал головой Илья. – Я был там всего две недели назад! Плавают там корабли. С нами суда радиоразведки активно сотрудничали.
– Верю, – кивнул пилот. – Если они в океане – вполне могли сотрудничать. У нас только внутренние моря замерзают. Охотское, Японское. Так что, с запада от Японии плавать можно, а восточнее уже нельзя. Лед-с.
– Ай, товарищ майор, – хмыкнул Кимицко. – Похоже, вам тоже лапши на уши слегка навесили.
– Руслан, – осадил его Лукашин, – чего ты ехидничаешь? Ты же в отпуск хотел? Вот и будет тебе отпуск. Море, солнце, тропики. И так до апреля, пока лед у Владика не сойдет. Прав был майор, в следующем году тебе уже не летом на юг, а зимой в заполярье захочется.
– Да ладно, – пожал плечами капитан. – Все едино на одном плотике плавать придется.
– Это точно, – кивнул Лукашин и повернул голову к командиру: – Слыхал, Саш? Полударин нам две удочки с собой засунул. Ну, нарыбачимся мы, пока спасатели найдут, до пенсии хватит…
И пилоты дружно расхохотались.
– Чего ты там высматриваешь, Алим? – поинтересовался Руслан у штурмана, прилипшего к иллюминатору.
– Где-то здесь Астрахань должна быть. А огней никаких не видно.
– Так мы в облачности сплошной идем, штурман. Забыл, что третий день снег валит? Так что, ничего ты сверху не увидишь. Не судьба, – Кимицко сверился с приборами и сообщил: – Командир, через пятьсот пятьдесят километров поворот на курс сто пятнадцать. Сиречь, через сорок минут лета.
– Понял, Руслан. Надеюсь, напомнить в точке поворота ты не забудешь?
– Само собой командир. Можно подумать, я забыл, кто тут главный.
Экипаж опять рассмеялся, а Кимицко, явно успевший рассказать свою историю всем знакомым уже не один раз, окликнул Ралусина:
– Майор, ты знаешь, как я в штурманы попал?
– Как? – переспросил Илья, поняв, что сейчас услышит что-то интересное.
– Да вот, с детства хотел самолетами управлять, – оживился капитан. – Как школу кончил, так с деревни прямой дорогой в летчики покатил. Ну, то, что на гражданке учиться никаких денег не хватит, я сразу просек. Потому в военное летное училище направился. Пришел в приемную комиссию, да так прямо и говорю: дескать, самолетами хочу управлять. А там в приемной комиссии майор один сидел. Он так хитро прищурился, и говорит: «Ты управлять самолетами хочешь, или за рычажки дергать?». Я, естественно, говорю, что управлять. А он тут и заявил: «Так тебе не к нам, тебе в штурмана идти нужно. Самолетами штурмана управляют. А пилоты так, только за рычаги по их команде дергают». Я, дурак, и поверил. А когда понял, в чем прикол состоит, уже первый курс почти закончил. Поздно было дергаться. Так теперь в штурманах и сижу. Командир, курс левее три градуса.
