На выстрелы сбежались люди, в том числе только что выступивший на задание взвод Бондаря.
Увидев подкоп и мертвое тело часового, Орлов пришел в ярость. Ясно, что парень зевнул, но что возьмешь с мертвого?
– А ты куда смотрел? – кричал он на Николая Шорника. – Распустили дисциплину. Безоружные фрицы часового сумели убить. Снять Шорника с караула! Будем разбираться, где он шатался, пока караульные спали.
Младший лейтенант, сумевший предотвратить побег, молча сдал оружие, ремень и отправился под арест в землянку, где полчаса назад сидели немцы. Досталось и Морозову. Самолюбивый комбат не забыл независимое поведение лейтенанта в первый день встречи.
– А ведь караул возглавлял твой взводный. Можно было за ночь раз-другой встать и обойти посты. Или ты от тяжелых ран еще не оправился?
Федор всего день назад покинул санчасть, где пролежал двое суток. Сквозные ранения не зажили, но Морозов убедил хирурга, что чувствует себя нормально, и обещал приходить на перевязки.
– Оправился, товарищ майор.
– Почему тогда посты не проверил?
– Потому что без меня проверяющих хватало. И Николай Шорник молодец, не дал удрать фрицам.
– Все молодцы! А часового в ухо и наповал. Пока ты спал. Перетрудился, воевал много, чего бы не поспать?
На Орлова, опытного, решительного командира, порой находило. Он терял чувство меры, особенно когда сталкивался с людьми, имевшими сильный характер. Морозов смотрел на комбата, глаза его сужались от злости. Ситуацию сразу понял комиссар Майков. Подтолкнул Федора:
– Иди, отдыхай. Он еще в себя после ранения не пришел. А с Шорником я разберусь.
Желание комиссара смягчить ситуацию лишь подлило масла в огонь.
– Бардак! – выкрикнул майор. – Пленные фрицы легко убивают часового. Начальник караула где-то шатается. А Морозов ни хрена не понимает своей ответственности. Думает, один он такой герой! С ним надо по-настоящему разобраться, на своем месте он или нет. Он ведь ротой никогда не командовал. И, кажется, не научился.
Увидев, что взвод Бондаря все еще топчется возле убитых немцев, смягчил тон:
– Не теряй времени, Леонид. Ударь по немцам как следует. Докажи, что четвертая рота чего-то стоит.
– Так точно, – козырнул Бондарь.
Когда возвращались в командирскую землянку, начштаба Тимофей Юткин проговорил:
– Зря ты так, Василий. Морозов командир крепкий и доказал это.
– Доказал, лучше некуда. Распорядитесь с комиссаром, чтобы часового нормально похоронили. И этих двоих пусть закопают.
Леонид Бондарь хорошо понимал, что судьба Морозова как командира роты висит на волоске. Побег пленных, убийство часового… Если об этом узнают в штабе бригады, то Морозову на своем месте не усидеть. Шорник может отделаться выговором, а ротному такую расхлябанность не простят.
Словно угадав мысли лейтенанта, придвинулся поближе один из сержантов, служивший в штабе бригады вместе с Бондарем, заметил со скрытой усмешкой:
– Влип наш полководец. Командир бригады такие вещи не любит… очень не любит.
– Помолчи, – раздраженно оборвал его Бондарь.
Лейтенант не расстроился, если бы Морозова сняли с должности, но стучать или доносить… Бондарь не выделялся особой решительностью, но и стукачом никогда не был. Кроме того, его беспокоило будущее задание.
Капитан Чашников со своей усиленной ротой потерял убитыми более десятка человек. А у него сто бойцов под командованием было, пушка, миномет, противотанковые ружья. А во взводе Бондаря, не считая его самого, всего девятнадцать бойцов и мальчишка-проводник.
Да еще друг-приятель Морозова, снайпер Чередник. Шагает в стороне, насупленный. За дружка переживает.
Не выдержав, подозвал Павла Чередника и напомнил:
– Твоя цель – пулеметные точки и офицеры. Ты у нас главный стрелок.
Павел Зима в ответ промолчал, даже скривился.
Еще одна личность! Считает, если имеет на счету десяток-другой фрицев, то может командиров игнорировать. Привык в своих лесах что вздумается делать, отвечать даже не хочет.
На самом деле сержант Зима переживал за своего старого друга Федю Морозова и за новичка в роте, хорошего мужика Николая Шорника. Жаль было погибшего мужика в роте. Нормальный смелый боец был, а так глупо погиб.
– Слух, что ли, отшибло? Чего молчишь?
– Ясно, товарищ лейтенант. Стрелять в офицеров и пулеметчиков.
Засаду устроили в перелеске, где дорога описывала полукруг. Место вроде неплохое, неприметное. Да и машины снижают скорость на повороте. Плохо только, что кустарник вокруг.
Это отметил Павел Чередник. Уцелевшие немцы или полицаи укроются в чаще и будут бить на выбор из укрытия. Вмешался и проводник, парень лет двадцати. Вроде простой, в драной фуфайке, губастый, но в обстановку вникал быстро.
– Надо бы передвинуться метров на двести, – сказал он, показывая направление.
– Там место открытое. Не укроешься, – сказал Бондарь.
– А в этой чаще только прятаться да убегать.
– Парень верно говорит, – поддержал проводника Чередник.
Лейтенант оглядел партизана, будто первый раз видел. Кепка со звездочкой, «трехлинейка» на плече, брезентовый ремень и трофейный штык-нож в чехле. Сапоги тоже немецкие, а из-за голенища торчит граната – «колотушка».
Хотел подъязвить, что здесь не колхоз и решают вопросы не голосованием, но, оглядевшись вокруг еще раз, убедился, что снайпер и паренек-партизан в штанах из мешковины говорят дело.
Бондарь приказал взводу передвинуться. Причем, куда ставить один из пулеметов, распоряжался Павел Чередник. Он сам выбрал для себя место и, привстав, оглядел бойцов, все ли надежно замаскировались.
– Раньше времени не высовываться. Огонь по команде.
Чья это будет команда, сержант не уточнил. Но инициатива снайпера и конопатого партизана определила успех операции.
Потянулись часы ожидания. Лейтенант Леонид Бондарь никогда не думал, что так сложно будет определить объект нападения. Движение на этом участке было слабое. Но те немногие обозы или небольшие группы автомашин взводу были явно не по зубам.
Получилось так, что лейтенант Бондарь, сержант Зима и паренек-партизан лежали рядом. Немного поодаль расположился расчет «дегтярева». Бондарь беспокойно заворочался, когда вынырнул к повороту небольшой грузовик, но Чередник отрицательно покачал головой:
– Мелочовка. Не стоит связываться.
И лейтенант Бондарь, который в бытность свою штабным инспектором поучал командиров рот, а порой и батальонов, сейчас послушно кивнул, соглашаясь с сержантом.
Свяжешься с мелочевкой, скажут, что струсил, выбрал цель полегче. Надо ждать что-то более серьезное. А серьезное – это наверняка пулеметы и бой, в котором пуля не выбирает цель. Морозов уничтожил одинокий грузовик, в котором ехали связисты. Потерял двух человек погибшими, сам был ранен, и еще двое ребят получили ранения.
