– Страшно, – совсем по-детски пожаловалась девушка. – Братишка вон плачет.
– Успокой его. Все будет нормально.
Но если немцы, взвод СС, хорошо натренированный на таких погонях, действовали уверенно и напористо, то полицаи шарахнулись прочь. Они потеряли своего старшего, лежали на открытом месте, пули свистели вокруг, и выцеливал очередную жертву парашютист со снайперской винтовкой.
Убегающих – бьют. Наверное, это выкрикнули своим эсэсовцы, пытаясь удержать их. Но свалился, получив пулю в спину, еще один полицай. А бегущий с краю пулеметчик все-таки налетел на одну из противопехотных мин. Взрыв отбросил его, выбил из рук «дегтярев».
Это была легкая мина, которыми снабжают десантников. Ее мощности хватило перебить пулеметчику кости стопы, изорвать осколками сапоги. Но самое главное, звучный хлопок сразу внес сумятицу и заставил наступавших прекратить движение вперед.
Уцелевшие полицаи замерли в траве. Немцы вели огонь из пулемета и посылали короткие, довольно точные очереди. Погиб от пули в голову десантник. Расчет «дегтярева» перехлестнуло плотной трассой МГ-42, второму номеру перебило руку.
Морозов бил одиночными выстрелами. Но эсэсовцы в маскхалатах были опытными солдатами и, меняя позиции, под пули не подставлялись. Среди них был снайпер. Павел Чередник вел с ним поединок, пытаясь поймать в перекрестье прицела.
С фланга подтянулось еще одно отделение эсэсовцев. Федор понял, что через короткое время взвод Шорника будет окружен. Он передал по цепи приказ отходить, оставив несколько человек для прикрытия. Чередник достал немецкого снайпера, ранив его в плечо. Но это уже ничего не решало.
Отделение с фланга быстро сокращало дистанцию под прикрытием второго пулемета. Николай Шорник, младший лейтенант, чудом выплывший из ледяной воды Днепра, снова рисковал.
Вместе с Иваном Михиным, прячась за кустарником, подползли ближе и бросили несколько гранат. Пулеметчик из десантного взвода, привстав, ударил очередями из трофейного «дрейзе» с барабанным магазином. Прижав отделение, все трое, пригибаясь, побежали назад.
Пуля догнала сержанта-пулеметчика. Иван наклонился над товарищем, из горла толчками выбивало кровь. Подхватив пулемет и запасной магазин, сумел выбраться из-под огня.
Остатки взвода бежали, углубляясь в чащу. Упал еще один десантник, раненный в ногу. Утяжеленная пуля разбила кость, обездвижив бойца. Поблизости находились лишь Николай Шорник и Ваня Михин. Оба переглянулись. Вытащить товарища из-под пуль они бы не смогли, слишком плотный огонь преследовал их.
– Делай что-нибудь, – хрипло проговорил сержант Михин.
– Сейчас…
Очередь хлестнула по веткам березы, еще одна пронеслась над головой. Живыми в плен не сдаваться… это был приказ комбата Орлова. Раненый открыл глаза, хотел что-то сказать, но быстро вытекающая кровь и болевой шок погружали его в небытие. Младший лейтенант торопливо выстрелил в умирающего товарища из пистолета и снова подхватил пулемет.
Шли до темноты. Погоня уже давно осталась позади. Выходить на поле не рисковали, там поднимались ракеты, изредка звучали пулеметные очереди.
Нарубили штыками и лопатками сосновых веток и легли, тесно прижимаясь друг к другу. Катя лежала с краю. Младший брат втолкнул ее внутрь:
– Застудишься…
Случайно или нет, но рядом оказался Федя Морозов. Снял бушлат и накрыл им Катю.
– А ты сам? – спросила она.
– Прижмусь к тебе поближе. Да мне и так скоро вставать. Посты проверить.
– Спи, Федор. Я сам проверю, – раздался из темноты голос Николая Шорника.
Катя дышала ровно и спокойно, но уснуть не могла. А Федя боялся пошевелиться, чтобы не потревожить девушку. Не выдержав, прошептал:
– Давай я тебя обниму. Так теплее будет.
– Обними, – вроде спросонья отозвалась она и прижалась всем телом к лейтенанту.
На второй день, к вечеру, Морозов и взвод Шорника вышли к новому лагерю, где дислоцировался батальон. В бою взвод потерял шесть человек.
Илья Якушев пришел позже. За его взводом не прекращал погоню отряд полиции. Полицаев было не так и много. Но во главе стояли мужики опытные, меткие стрелки. Из винтовок за двести-триста метров доставали то одного, то другого десантника.
Младший лейтенант пошел на хитрость. Сделал круг и вместе с несколькими десантниками ударил с фланга, сумев уничтожить старшего из полицаев и нескольких приближенных. Воспользовавшись замешательством, взвод оторвался от погони.
Взвод Якушева потерял восемь человек, несколько десантников были ранены. Их сумели вынести.
Лейтенант Бондарь настоял, чтобы проводник вел взвод через болотистую, трудно проходимую чащу. Люди измучились и промерзли в холодной жиже, но взвод вышел к своим почти без потерь.
Лишь проходя через открытое место, их обстрелял с холма бронетранспортер. Крупнокалиберные пули с расстояния километра убили одного десантника и тяжело ранили второго. Лейтенант приказал сооружать носилки, и парня вытащили к своим.
Майор Орлов был своеобразным человеком. Умеющим принять взвешенное, пусть даже рискованное решение, действовать осторожно, а когда надо – нанести неожиданный точный удар. Он был требователен к своим офицерам, но не цеплялся по пустякам. Порой находил в человеке недостатки, давая выход излишнему самолюбию.
Орлов видел в Морозове командира, близкого по духу ему. Именно роту Морозова оставил комбат прикрывать отход батальона. Знал, был уверен, что лейтенант не подведет.
Обошлось без большого боя, рота старательно запутывала следы батальона. Рисковала, вступив в бой с эсэсовской «ягдкомандой», новым подразделением, которые создавались из опытных солдат, бывших охотников, лесничих для уничтожения партизан, парашютистов, разведчиков.
Сидели недалеко от строящейся землянки. Здесь все надо было начинать заново. Вплоть до того, что искать ведра и котлы, чтобы варить еду. Да и запасенное продовольствие почти все пропало.
Но главное, сохранился батальон. Даже не пришлось разделять его по частям, чтобы просочиться через кольцо окружения, как это произошло с бригадой.
– Видел, значит, Федор, их «ягдкоманду»? – спросил Орлов.
– Так точно, видел. Камуфляж, действуют умело.
– Не козыряй, – добродушно отмахивался комбат. – Тут у нас не совещание, а встреча после разлуки. Хорошо, что снова все вместе, хотя сорок человек потеряли. Ну, за ребят мы поквитаемся. Отдохнем пару-тройку деньков, осмотримся и начнем снова действовать.
Капитан Родион Чашников, не отошедший от ран, лежал, греясь в лучах еще теплого октябрьского солнца. День выдался ясный.
– Бабье лето, – потянулся он. – А у тебя, Федор, девушка в роте появилась?
– Ну, появилась, – настороженно отозвался Морозов. – Пришлось срочно из хутора уходить. Вместе с моей ротой пробивалась.
