— Кого? Тебя? Шла бы травку щипать, овечка блудливая!
— Любишь, иначе не стал бы такие пошлости говорить. Вот, оказывается, в чем твое несчастье? Теперь понятно! Но я, к сожалению, уже ничем тебе помочь не могу!
— Слушай, Галь! Откуда у тебя такая самоуверенность? «Любишь, ревнуешь»! Да ни хрена подобного! Хочешь правду?
— Ну?
— Просто обидно, когда с тобой поступают так, как поступила ты! Исподтишка, подло, мерзко! А любовь? Если она и была, то ты ее сама в грязь втоптала своими импортными сапогами! Ты говоришь, я опустился? Согласен! Но у меня душа чиста, а у тебя под шикарным костюмом одни сгнившие развалины. Но хватит базарить зря, говори, зачем пришла?
— Тебя повидать!
— Повидала?
— К сожалению, да!
— Ну и вали отсюда! Не нужна мне ни ты сама, ни твоя гнилая демагогия, я уже не говорю о наигранной жалости. Все! Свободна! У меня дела!
— Ладно! У тебя, говоришь, дела, у меня тоже, и не так просто повидать бывшего муженька я пришла! Здесь ты прав! Пепельница в этом доме есть?
Галина закурила. Егор сказал:
— Бросай пепел хоть на пол.
Но женщина сделала из куска газеты кулечек и стала сбрасывать пепел в него.
— Вот что, Астафьев, давай поговорим по-деловому и без эмоций!
— Говори, только покороче!
Он достал из-за дивана бутылку, в которой плескались остатки водки, опрокинул спиртное внутрь прямо из горла, не наливая в стакан.
Галина поморщилась, Егор это заметил:
— Не нравится?
— Мне все равно!
— Вот это верно! Ну давай, я слушаю тебя, дорогая!
— Егор! Речь пойдет об этой квартире.
— Вот на что ты нацелилась? А я-то сразу и не въехал, ну продолжай, раз начала!
— Давай смотреть правде в глаза. Рано ли, поздно, но ты пропьешь и квартиру. Задаром пропьешь, раз пошел вразнос. Мы же с мужем предлагаем тебе неплохую сделку. Что молчишь?
— Ты говори, говори, я слушаю!
— Так вот! Мы покупаем у тебя эту квартиру, мало того, находим тебе дешевую «гостинку». О сумме договоримся. Тебя не обидим. По-моему, неплохой вариант, что скажешь?
— Мне надо подумать!
— Как долго?
— Три дня, при соблюдении одного непременного условия!
— Что за условие?
— Ты даешь мне сейчас же пять тысяч рублей! В случае совершения сделки эту сумму зачтешь в расчет!
— И это только за то, что ты три дня будешь думать?
— Не просто думать, а очень хорошо думать. И всего три дня. После чего я дам ответ!
— Но ты можешь взять деньги и потом отказать в продаже!
— Не исключаю такой возможности!
— И я выброшу деньги на ветер?
— Риск, милочка, дело благородное. Решай быстрее, ты мне уже надоела! И еще тебе скажу, коммерсант из тебя хреновый!
— Это еще почему?
— Потому, что ты не можешь понять, что, взяв у тебя эти пять тысяч, отдать их вряд ли смогу, а значит, становлюсь твоим должником, а следовательно, ты получишь пусть незначительное, но преимущество в будущих переговорах! Дошло?
— Хорошо! Вот тебе деньги, и через трое суток, в это самое время, мы с мужем, — она сделала ударение на слове «муж», намекая на его положение, как в обычном, так и в криминальном обществе, о чем, впрочем, Егор знал и без напоминаний, — будем здесь!
— Вот только давай, дорогая, без намеков. Ты меня знаешь! Со мной лучше по-хорошему! Да и учти, вероятность того, что дело выгорит, 20 к 80!
— Что значит 20 к 80?
— То, что у вас с муженьком только 20 процентов вероятности, что сделка состоится в вашу пользу! Правда, мой долг перед тобой эту вероятность повышает в вашу пользу. Но незначительно!
— Ничего не поняла!
— Иди! Скажи мужу. Он поймет и все тебе разъяснит, если захочет! Иди же!
Галина хорошо знала характер своего бывшего мужа, поэтому больше ни о чем спрашивать не стала, в конце концов, этот спектакль — затея Андрея, ее нынешнего супруга, он пусть во всем и разбирается. Она лишь сделала то, что ей приказал муж. Галина повернулась на выходе:
— До свидания, дорогой! И не упейся насмерть за эти трое суток!
— Постараюсь, дорогая! Попутного… тебе в спину!
— Хам!
Но Егор уже закрыл дверь.
Галина вышла из подъезда, где возле тротуара ее ждал «Форд» мужа.
Андрей был за рулем и с нетерпением ждал появления жены. Она быстро подошла к машине, юркнула в салон. Супруг спросил:
— Ну как?
— По-моему, у тебя все получится!
— О квартире, наверное, и слышать не хотел, вояка?
— Напротив! Воспринял все очень спокойно.
— Какое у него состояние?
— Вовремя я ему водку подсунула на похмелку, иначе разговаривать с ним было бы бесполезно.
— Кстати, — спросил Карельский, — как и когда тебе это удалось сделать?
— Вчера, когда Хомяк по улице метался в поисках самогона. Я его остановила, дала денег, стольник, но с условием, что, кроме самогона, он купит еще и две бутылки водки. Одну незаметно поставит Егору в холодильник и ничего не скажет Астафьеву, другую возьмет себе. И предупредила, что не дай бог он проговорится вечером Егору о встрече со мной и о том, что в холодильнике пузырь водяры. Тот поклялся сделать все, как я сказала. И как видишь, сделал!
— Ну и ладненько!
— Только, Андрюша, знай, опасность вся в том, что Астафьев как быстро может опуститься, так же быстро и подняться. Привести себя в порядок и из внешне беззащитного бродяги превратиться опять в вояку. И тогда он будет в состоянии на очень многое! Читала я его наградные листы, да и с личным делом как-то по случаю ознакомилась. Жуть! Он очень опасен!
— Личное дело с начальником строевой службы вместе в постели, что ли, читали?
— Андрей! Я только что наслушалась всяких гадостей от Астафьева. И ты туда же?
— Ну извини, дорогая! А то, что твой Егор профессионал высокого уровня, это хорошо, Вишнякову непрофессионал и не нужен. Когда следующий контакт с ним?
— Через трое суток! В это самое время! Тогда он должен сказать, продаст ли свою халупу или нет! И знаешь, кроме того, что вытянул из меня пять тысяч рублей, он оценил наши шансы на сделку как 20 к 80! Это как понимать?
— А понимать это надо так, что у нас с тобой лишь 20 процентов на то, что он продаст квартиру!
— Ну не наглец? Да мне эта берлога и задаром не нужна!
— Но ведь когда-то ты жила в этой берлоге, и все тебя устраивало.
