– Да нельзя так делать! – решительно заявил капитан. – Нельзя вести переговоры с террористами. Это воспринимается ими как признак слабости.
– Если нельзя гарантировать успешного результата, то есть обеспечения жизни и здоровья заложников при проведении силовых мер, значит, надо идти на любые переговоры, – авторитетно заявил Авакян. – Тут ведь цель – спасти жизнь и здоровье заложника. Если для этого надо заплатить – значит, ничего другого не остается.
– Надо действовать, – говорил Огольцов, – дайте мне сутки, и у нас будут сведения, гарантирую это.
– Нет, нет и еще раз нет! – отрицательно покачал головой Авакян. – Мы не можем рисковать жизнью Левона. Все должно пройти так, чтобы ни в коем случае не подвергнуть его опасности.
Огольцов с сожалением вздохнул, видя, что убедить хозяев не удастся. На помощь хозяину кабинета пришел и его помощник. Хачатрян также принялся излагать выкладки, из которых неоспоримо следовало, что это – не война и надо играть по предложенным правилам, даже если они предложены бандитами.
Глава 23
Пока в кабинете шло обсуждение, у входа в здание появилась заведующая детдомом. Женщина была настроена весьма решительно. Она поднялась по ступенькам, но здесь ее встретила охрана.
– Куда вы? – преградил ей вход здоровенный верзила.
– Мне нужен Тигран.
– К нему сейчас нельзя, у него важное совещание.
– Пустите, у меня важный разговор, – настаивала Параджанян.
– Если пускать всех, кто считает, что у него что-то важное, то ни на что другое времени уже не останется, – попытался неуклюже пошутить еще один из тех, кто стоял на крыльце.
– Вы что, не в курсе, что происходит в Агдаме? Идите домой и не мешайте. Ему несколько дней точно не до вас будет, – отмахнулся первый охранник.
– Да что же это такое? – громко возмущалась Параджанян. – Если вы накачали мышцы, это значит, что…
– Это значит, что мы поставлены здесь охранять и без приказа сюда никто не войдет, – закончил фразу охранник.
– Да я вам говорю… – пыталась пробиться сквозь железную стену Ануш.
Упорство ребят с каменными физиономиями и такими же мышцами вряд ли удалось бы сломить, если бы на крыльцо в этот момент не вышел Локис. Приехав вместе с капитаном, сержант на время совещания был предоставлен сам себе и пока не знал, чем ему заняться. Он мельком взглянул на армян, не обращая особого внимания на разговор. Естественно, сержант не понимал в нем ни слова.
Однако для заведующей его появление стало в какой-то мере спасительным. Она бросилась к нему.
– Я так рада вас видеть, – заговорила Ануш уже по-русски, – а то ведь через этих истуканов невозможно пробиться.
– А что случилось? – спросил сержант, спускаясь по ступенькам.
– Я знаю, что вы видели нашего мальчика, Роберта, там, на полосе размежевания…
– Ну да, – кивнул он, – было такое приключение. К счастью для нас обоих, никто не пострадал. Вот только азербайджанец.
– Я вам хочу сказать, что он не причастен к минометному обстрелу, – горячо заговорила Параджанян.
– А откуда же это вам известно?
– Я чувствую это.
– Понятно… – усмехнулся Локис. – А как же его стрельба по нам? Причем, я вам скажу, весьма достойная.
– Не надо смеяться, я прекрасно знаю Роберта. Да, он убежал в горы, он стрелял по вас, но поймите – это же дети войны! У большинства из них погибли родители, многие их даже не помнят. Это же не мирные дети! А после того, как ранили его подругу, мальчик озлобился.
– Ну, хорошо, а что сказать-то мне хотели? – перешел ближе к реальности Локис.
– Да, прошу прощения, перейдем к делу, – кивнула Параджанян, – у меня важные новости. Наш сбежавший Роберт передал раненой девочке, Заре Макичан, в больницу записку…
– Вот это уже интересно, – прищурился десантник.
Он оглянулся на охранников, те не проявляли к разговаривавшим особого интереса.
– Вот послушайте. – Заведующая извлекла из сумочки сложенный в несколько раз клочок бумаги.
Она прочитала несколько предложений по-армянски. Локис едва открыл рот, чтобы сказать, что он ничего не понял, как Ануш, взглянув на него, усмехнулась и принялась переводить:
«Здравствуй, дорогая Зара! Посылаю тебе это письмо и надеюсь, что, кроме тебя, о нем никто больше не узнает. Хочу сообщить, что со мной все в порядке. После того, что случилось на празднике, я не смог больше оставаться в детдоме. Я уже достаточно взрослый и не могу спокойно смотреть на то, как азербайджанцы издеваются над нами. Я ушел в горы для того, чтобы отомстить за тебя, за обстрелы Агдама…»
– Так вот оно что! Ишь, народный мститель выискался! – саркастично произнес Локис.
– Послушайте дальше: «Я буду мстить и обязательно убью нескольких врагов. Хватит терпеть…»
– Однако и детки у вас, – покачал головой миротворец.
Теперь многое в поведении пацана становилось понятным, хотя и не все…
– Я же говорю: дети военного времени. Но сейчас речь не о том. Надо же что-то делать! – разгорячилась Параджанян. – Надо его как-то вернуть, пока он в самом деле кого-нибудь не убил.
– М-да, дела… – протянул сержант.
Ануш взяла его за руку, заглядывая в глаза.
– Послушайте, Владимир, я вижу, что вы хороший парень.
– Да я…
– Не перебивайте. Я прошу, я умоляю вас, – продолжала Параджанян, – я знаю, что вы добрый человек. Простите Роберта. Простите его за то, что он стрелял в вас тогда. Я уверена, он все поймет, но для этого нужно время. Ведь вы можете помочь вернуть его, пока не случилось непоправимое. Теперь по поводу минометных обстрелов: многие уверены, что это – дело рук моего брата. Я уж не знаю точно, как все там произошло, но скажу вам со всей уверенностью – Гурген здесь ни при чем. Уж я-то его знаю, как себя.
– Я знаю, что он не обстреливал, – сказал Локис, – а по поводу вашего пацана я поговорю с командиром. Постараемся помочь. Все, что в наших силах, как говорится…
– Спасибо! – горячо пожала ему руку заведующая. – Я знала, что на вас можно положиться.
«Во всяком случае, официально для нас миротворческого статуса никто пока не отменял, – рассуждал про себя Локис, – посмотрим…»
Глава 24
Солнце понемногу опускалось к вершинам гор, и тени становились все длиннее. Армейский «УАЗ» ехал к руинам армянской церкви на разделительной полосе. За рулем сидел Локис, а рядом с ним – Ануш Параджанян.
Сержант удивлялся, насколько сильные нервы у этой женщины. Смерть брата далеко не каждая пережила бы так спокойно. Впрочем, глядя на нее, он видел, что Ануш переживает это очень сильно, но – внутри, не показывая это никому.
