— Пошли, ты, задница!
В ответ Джордж покрутил головой, рассмеялся и открыл дверь:
— Ладно, ребятки, выходим.
Большой продовольственный торговый центр, куда они направлялись, казался совершенно неуместным в маленьком городишке, полном антикварных магазинчиков и прилавков с сельскохозяйственной продукцией. Стоя внутри супермаркета с хорошо освещенными проходами между стеллажами, Алессандра могла вообразить, что снова находится в пригороде Лонг-Айленда, а не на краю света.
Это оказалось в некотором смысле разочарованием — если уж ей выпало прозябать в захолустном городишке в штате Нью-Йорк, то и жизнь тут должна быть убогой. Она бы не удивилась, если бы здесь устраивали шествие по случаю Четвертого июля, ярмарку сельскохозяйственных товаров с соревнованиями по перетягиванию каната и поеданию пирогов, а в маленьком, по-домашнему уютном супермаркете, где за кассой сидел бы сам хозяин, какой-нибудь мистер Уиппл.
И что она имела вместо этого? Жизнь на расстоянии миллиона миль от ближайшего соседа в сочетании с целой сетью роскошных, но совершенно безликих супермаркетов, только усугублявших ощущение изоляции. Поистине от обоих миров — мира цивилизации и провинциального и патриархального мира — она получила самое худшее.
Странно было находиться здесь, в свете флуоресцентных ламп, особенно после того, как столько дней она провела взаперти. Странно было и то, что в этом ее походе по супермаркету за ней неизменно следовали Гарри и Джордж.
Гарри все еще выглядел нервным и раздраженным, и Алессандра подозревала, что он не успокоится, пока они снова не окажутся в их маленьком уродливом домишке. Очень скоро агенты ФБР оставят ее в покое, и она заживет одна, сама по себе, притворяясь Барбарой Конвэй всю свою оставшуюся жалкую жизнь.
Как только агенты исчезнут, она тотчас же позвонит Майклу, и с этим недоразумением будет навсегда покончено. Никто ей не помешает это сделать: ни Джордж, ни Гарри. Гарри уже будет к тому времени заниматься другим делом: всю свою кипучую энергию перенесет на поимку другого капо мафии в своем вечном поиске, вечном стремлении разрешить неразрешимые вопросы.
И конечно, это их странное влечение друг к другу было плодом ее фантазии. Гарри ясно дал ей это понять.
Алессандра невольно улыбнулась. Вот ирония судьбы! Она привыкла к тому, что многочисленные поклонники падали к ее ногам. Но единственный мужчина, оставшийся совершенно равнодушным к ее красоте, все время занимал ее мысли, и она не могла перестать думать о нем.
Джордж протянул ей пакет.
— Вы это пробовали? — спросил он. — Лимонно-перечные чипсы! Нечто особенное.
Она покачала головой.
Джордж принялся нагружать тележку пакетами в количестве, достаточном, чтобы накормить небольшую армию.
— Сегодня вечером готовлю я. О черт!
Одной рукой он схватил ее и толкнул на покрытый линолеумом пол, а другой потянул к себе стеллаж с образцами товаров, возвышавшийся прямо перед ними.
Раздался странный, резкий оглушительный звук. Джордж снова выругался и повалился на нее. Сверху полилось липкое и теплое.
Вдруг она услышала, как кричит Гарри. Его голос перекрыл этот страшный шум, и до нее наконец дошло, что происходит. Это было вовсе не то, что она вообразила вначале, — не стеклянная банка с соусом для спагетти, которая упала на пол и разбилась, и ее джинсы впитали в себя не томатный соус, а кровь Джорджа. Он был ранен.
Она услышала собственный крик, проклятия Джорджа, потом снова выстрелы, целую очередь. Ей казалось, весь зал супермаркета взрывается, и она снова закричала, а потом увидела, что Джордж тоже стреляет.
Разумеется, целью была она. С десяток мужчин, судя по звуку, метили в нее. Ей угрожала смертельная опасность. Было похоже, что ей суждено умереть окруженной горой пакетов с макаронами. Но она вовсе не хотела умирать!
Весь мир вокруг пришел в движение. Краешком глаза Алессандра видела Гарри — обеими руками он сжимал револьвер и стрелял в кого-то, пытавшегося убить их. Джордж тоже стрелял, но рана мешала ему хорошо прицелиться.
Никогда в жизни Алессандра не видела такого кровотечения. Пуля угодила Джорджу в бедро, и с каждым сокращением сердца из него вытекала новая порция крови — это жизнь вытекала вместе с кровью прямо у нее на глазах. Должно быть, пуля перебила ему артерию.
Джордж продолжал чертыхаться, но теперь речь его стала какой-то странной и неразборчивой. Заглянув ему в глаза, она увидела в них смерть. Но он тоже не хотел умирать.
Алессандра дрожала, слезы ужаса застилали ей глаза и мешали видеть ясно. Она подняла голову в надежде позвать кого-нибудь, но следующая пуля угодила в прикрывавший их от выстрелов стеллаж, и она поняла, что на помощь рассчитывать не приходится. По крайней мере на «скорую помощь», необходимую Джорджу.
У нее под рукой не было ничего стерильного, чтобы перевязать ужасную рану Джорджа; ей оставалось сжать его ногу руками и при этом молить Бога о помощи. Но кровь продолжала сочиться между ее пальцами.
Он сражался со своим галстуком, пытаясь его снять, и она вспомнила — жгут. Алессандра знала, что на рану следует наложить тугую повязку — от этого кровотечение должно остановиться. В школе у них был курс первой медицинской помощи, и кое-что она усвоила. Если бы ей удалось перевязать ногу Джорджа так, чтобы образовалась преграда между раной и его сердцем, она смогла бы спасти его от смертельно опасной потери крови.
Алессандра попыталась помочь ему снять галстук. Ее перепачканные пальцы оставляли красные разводы на его безупречно белой рубашке, на белоснежном воротничке.
— Бегите отсюда! Бегите из супермаркета! — орал ей Гарри, не переставая стрелять. Алессандра заметила, что он оттеснил нападавших к концу помещения, давая ей возможность отступить к дверям. — Скорее на улицу! — крикнул Гарри. — Черт вас возьми, да бегите же!
Ей очень хотелось бежать — бежать, как бежит от опасности испуганный кролик. Но она не могла бросить Джорджа умирать. Он уже слишком ослабел, чтобы отстреливаться.
— Уходите, — прошептал Джордж.
— Нет!
Рыдая, Алессандра попыталась перевязать его бедро галстуком. Она завязала узел так туго, что Джордж вскрикнул от боли.
— Простите, но мне придется завязать еще туже!
Джордж не ответил, и она продолжала стягивать узел под аккомпанемент собственных причитаний и стрекотание выстрелов. Где-то в глубине ее сознания теплилась надежда на то, что ей удастся наложить Джорджу жгут, а потом бежать, но у нее не хватало сил, чтобы затянуть узел достаточно туго, и ее повязка только слегка ослабила кровотечение. Тогда она стянула свою майку через голову, скрутила ее и прижала к ране.
— Не умирайте! — приказала Алессандра ему. — Черт вас возьми, Джордж, не смейте умирать!
