Было слышно, как начальник безопасности скрипнул зубами.
— А через него вы вышли на след трех девочек, которых спасла Алексеева и сумела вернуть на родину, вместо того чтобы удовлетворять чью-то похоть в гареме какого-нибудь новоявленного восточного эмира. — Талеев не спрашивал, он утверждал. — Ваши люди похитили их из Ашхабада, вывезли в неизвестном направлении и надежно спрятали. Теперь вы шантажируете Алексееву-Анахит их жизнями…
— Довольно! — Панов ударил ладонью по столу. — Я не верю! Вся история с Аббасом эль-Амиром выдумка.
— Я отвечаю за каждое свое слово! — тоже повысил голос журналист. — Но для вас у меня есть кое-что посущественнее устных заверений.
Он вытащил из закрытого на «молнию» отделения бювара довольно объемный пакет и передал его Панову:
— Здесь находятся документы, которые Алексеева изъяла из личного сейфа эмира Аббаса. Они подтверждают абсолютно всё, о чем я говорил. Просмотрите их! Только, боюсь, на пристальное изучение у нас уже нет времени…
Панов не слушал, он впился глазами в разрозненные листы бумаги, перетасовывая их со скоростью автомата для подсчета денег. Не прошло и минуты, как он отбросил документы и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Заговорил он через полминуты тихим, глухим голосом:
— Во всей этой истории очень много белых пятен. — Тут он предупреждающе поднял вверх руку, заметив, что Талеев хочет что-то возразить. — Но! Они не касаются вопроса, ради которого вы затеяли всё это. — Его поднятая рука описала широкий полукруг. Талеев озабоченно взглянул на ручные часы. — Да-да, я быстро. Мне вряд ли когда-нибудь удастся найти на них ответы. Да и ни к чему, в общем-то. Но конкретно сейчас я обрек на смерть человека… девушку, которой на самом деле должен быть обязан по гроб жизни за справедливую месть, о которой мечтал долгих два года! Вы никогда не поймете, что это такое! — с надрывом выдохнул он.
В кабинет, где расположились собеседники, уже долетали вой полицейских сирен и гудки клаксонов автомобилей. Это подстегнуло Панова:
— Девочки находятся… В общем, в Старом городе есть развалины древней цитадели Нарикала. Исторический памятник, очень живописный, доступный для посещения и осмотра туристами. Это его видимая часть. А существуют еще множество шхер и склепов, вырубленных прямо в горном массиве, соединенных десятками километров тоннелей, лазов, переходов… В некоторых из них живут монахи. Короче, есть там и у нас свой «уголок». Весьма благоустроенный, надо сказать, со всеми удобствами. Имеется даже отдельный выход к Мтквари, то есть к Куре, по-вашему. Это я к тому, что девочки не испытывают никаких лишений. И относятся к ним подобающе, даже воспитательница приходит. Вам соваться туда просто бесполезно: заблудитесь, и охрана… Девочек я сам освобожу. А потом… разберусь со всеми участниками… э… событий…
— Стоп! — перебил Талеев. — Теперь я буду говорить, а вы — слушать. Во-первых, никаких разборок! Да и с кем? Непосредственные исполнители теракта на Каспии мертвы. Организатор со всей своей «джамахерией» ликвидирован. Ваше теперешнее начальство, в частности, Жвания, абсолютно не в курсе. Они осуществляют свою операцию. Пусть ошибочную… И вы-то сами в ней участвуете по долгу службы как честно исполняющий свои обязанности человек.
— Психология — Алексеева, но когда, как?! Стойте! Значит, все-таки махачкалинская таможня. Ловко! Там группу очень плотно «пасли». И ничего не заметили! — Панов уважительно взглянул на собеседника.
— Во-вторых, я совершенно не хочу как-то повредить вашей службе. Хотя, Владимир Иванович, должен заметить, что последние два года вы были слишком заняты собственными переживаниями и, кажется, многое упустили. Грузия не желает становиться Джорджией-2, и Саакашвили — это уже ненадолго. Успокойтесь! — Талеев заметил, как заерзал в кресле собеседник. — Не собираюсь я вас вербовать! Я же «простой журналист». — Талеев наткнулся на саркастическую улыбку начальника безопасности, но предпочел ее не заметить и продолжил: — Пусть девочки просто «удачно сбегут». Например, вплавь по вашей Мтквари в еще более секретное и безопасное место. Найдется такое? — Панов кивнул. — И чудненько! Потом их заберут…
— Подождите! Остался еще один человек, с которым я хотел бы свести счеты.
— А, это вы об Алборзе.
— Он должен будет ликвидировать Алексееву!
— Не волнуйтесь. Как только Галина получит известие, что девочки вне опасности, ее руки будут развязаны. А вы даже не представляете, что может натворить Анахит с развязанными руками! К тому же надеюсь, что к этому моменту рядом окажутся… нужные люди.
— Да-да, возможно… «Нужные люди»… Для меня это, пожалуй, самое большое «белое пятно»: Алексеева-Анахит, журналист Талеев, «мертвый» ликвидатор ФСБ… в одной упряжке…
«А циркач-супермен? И это еще далеко не все! Ах, Панов, Панов, зачем тебе копаться? Для чего, например, знать, что один боец из того самого спецотряда ГРУ когда-то был старшим другом начинающего журналиста Талеева и его первым боевым наставником?!»
— Вот и чудненько! — заключил беседу Талеев. — А без «белых пятен» жизнь для некоторых людей стала бы невыносимо пресной.
Неожиданно снаружи кто-то начал говорить в мощный динамик, хотя слов было не разобрать. Почти сразу же со щелчком отворилась дверь в кабинет и на пороге возник Снайп:
— Перед зданием целая толпа полицейских. Они жаждут пообщаться с террористами-захватчиками.
В дверной проем рядом с плечом Виталия просунулась голова одного из телохранителей Панова:
— Шеф, там на улице…
— Я уже слышал! — раздраженно отреагировал Панов.
Охранник отрицательно замотал головой:
— Там Ломидзе!
— Черт! — вырвалось у начальника безопасности.
— Неприятность? — встревоженно поинтересовался Талеев.
— Пожалуй, да. Вряд ли получится уйти спокойно и тихо. Ломидзе — заместитель директора СОДа — Специального оперативного департамента, который объединяет функции полиции и службы безопасности.
— Что здесь делает такая «шишка»?
Панов пожал плечами:
— Могу только предположить, что кто-то из многочисленных посетителей боулинга успел позвонить по телефону в полицию и описал события как захват заложников группой террористов. А это уже прерогатива СОДа. Доложили Ломидзе, а он… — Владимир Иванович слегка замялся, — …он знает, когда я здесь бываю. А наш Центр курируется его департаментом. Вот и явился лично ввиду, так сказать, чрезвычайности обстоятельств. Наверняка пригнал целую армию спецназа.
Панов задумался:
— Не прорваться… Организовать пожар и в толпе… Нет! Мамука Ломидзе на такое не клюнет. Значит… — он рассуждал сам с собой, и Талеев ему не мешал, — …значит… надо убедить его, что происшествие заурядное, раздувать не стоит, но могут возникнуть… осложнения… Да! Именно так. — Он обернулся к Талееву, скомандовал: — Заберете всю наличность в кассах, а меня — в заложники. Шота!
