Девочка, увидев внизу встречающих ее людей, с испугом посмотрела на Поручика. Тому оставалось только повести плечами:
— Это за тобой. Смотри, сколько приехало. Видать, ты какая-то важная персона.
Девочка была рада избавиться от всех тех волнений, которые выпали на ее долю за последнее время, и потому часто-часто перебирала маленькими, но крепкими ножками, мечтая как можно скорее оказаться на земле, сесть в машину, чтобы вскоре взлететь на белом большом самолете и оказаться дома…
Татаринов глядел на то, как спускается Сильвия, и еще больше нервничал.
Как только девочка сошла с трапа, крокодилица бросилась к ней с объятиями.
— Все ли с тобой в порядке, моя дорогая? — спросила она, но Татаринов фразу понять не мог — он не знал голландский.
Услышав вторую родную речь после польской, Сильвия поняла, что перед ней земляки, в ответ обняла за шею склонившуюся к ней женщину и заплакала.
— Пойдем, пойдем, моя красавица, скоро мы будем дома, — вещала тетушка, уводя Сильвию.
Татаринов посмотрел уходящим вслед и спросил у Манчестера:
— Что это за язык?
— Как же, голландский, — ответил следователь и позволил себе закурить. — Спасибо вам за ваши усилия, дальше мы сами.
— Да, да, — отстраненно согласился Татаринов, провожая глазами бывшую заложницу.
Подойдя к машине, дверь которой уже была услужливо открыта, Сильвия обернулась в сторону Татаринова и по-русски сказала:
— Спасибо, — наклонила голову, улыбнулась и села в джип.
И тут внутри Татаринова что-то щелкнуло… Этот поворот головы, взгляд… Сильвия напоминает ему кого-то… Неожиданно в памяти все сошлось!
Если представить королеву Нидерландов девочкой, то она могла бы походить на Сильвию! Если знать, чем занимается доктор Пинту, если знать, что королева вручает доктору премию, а сам доктор дорожит Сильвией больше всех остальных своих заложников, чья участь после попадания к нему в руки предрешена, то не нужно быть большим фантазером, чтобы понять, что ждет эту девочку в будущем. Ее ждет то же самое, что и Диденко, с той лишь разницей, что в ее случае всю операцию проведут до конца.
Тем временем Голицын спустил вниз поврежденного доктора Пинту. Ну, так-с, извините.
Когда трансплантолог оказался на земле, его подхватили два бугая и потащили к другой машине. Татаринов смотрел за сценой. Обходились с доктором не так вежливо, как с девочкой, но это еще ничего не объясняло.
Подпирающий небосвод мужик потребовал сдать все оружие и снаряжение, чтобы группа Татаринова могла спокойно отправиться в аэропорт и вылететь в Россию.
— Что же это за херня?.. — проговорил себе под нос Татаринов, наблюдая за тем, как три машины стали одна за другой сдавать назад, отваливая прочь с узкого причала.
Капитан ничего не собирался отдавать, но Манчестер давил:
— По договоренности между нашими правительствами мы не будем задавать вам вопросов, как вы провезли на территорию Исландии оружие и боеприпасы. Для вас заказан чартер, и самолет ждет вас.
— Чартер? — переспросил Татаринов, не торопясь снимать с плеча автомат и расставаться с ним. — Какая-то дикая европейская щедрость. — Поглядывая на здорового детину и капитана Манчестера, Кэп пробурчал в рацию: — Бертолет, оставь детей на борту. Подцепи Диденко и спускайся вниз. Голицын, прикрой.
Получив команду, Голицын подошел к невероятному викингу и, проявляя к нему реальный интерес, пытался оценить высоту его роста. Как ни крути, получалось, что он почти на голову выше, чем Малыш. Действительно гигант. Плечи выше уровня глаз. Натуральный монстр! С такими габаритами можно возводить дома без использования строительных механизмов. Не исключено, что этим и занимался в свободное от работы время.
Отойдя на шаг — заденет еще клешней-то, — Голицын беззаботно снял с пояса фляжку с водой.
Тем временем Татаринов впялился в Манчестера, припоминая его непомерную любовь к деньгам:
— Много платят?
— Вы о чем? — не сразу сообразил пятидесятилетний следователь, но Татаринов покачал головой и расплылся в улыбке:
— Вы, наверное, всех русских считаете идиотами.
— Да, — согласился следователь и полез в карман за очередной сигаретой. — Сдавайте оружие, переодевайтесь, и мы можем ехать в аэропорт.
Татаринов подхватил идею Манчестера подымить и даже стрельнул у того сигаретку.
— Машины тоже в аэропорт едут? — Кавторанга посмотрел в сторону дороги, уходящей от пристани и скрывающейся за невысокими домиками.
— Не знаю, — укрылся от вопроса Манчестер. — Это все большие международные дела. Зачем нам туда соваться?
Когда сигарета успела истлеть на треть, Татаринов достал спутниковый телефон и связался с вице-адмиралом:
— Мы в Хусавике.
— Отлично. Девчонку передал?
— Передал, но тут такое дело…
— Послушай меня, — начал ровным голосом Старостин, — конец командировке…
— Меня просят сдать оружие.
— Все правильно, сдавай, и без лишних вопросов.
Татаринов глубоко затянулся и, выпустив дым, зло спросил трубку:
— Тяжело, наверное, нашим дипломатам общаться с монаршими домами Европы?
— Капитан второго ранга Татаринов, сдайте оружие и снаряжение и отправляйтесь немедленно в аэропорт. Это приказ! Я ваша компетенция, я ваша юрисдикция, я ваше все, и я решаю, что вам делать, а чего вы делать не можете. Вы слышите меня?!
— Товарищ вице-адмирал! Вы мне предлагаете прожить остаток жизни с осознанием того, что эти людоеды пустят девчонку на запчасти?
— Слушай, Татаринов, ты залез туда, куда тебе не нужно было даже приближаться! — попытался нравоучениями добиться приемлемого для себя исхода Старостин, но Татаринов внезапно грубо, чего за ним не водилось, перебил вышестоящего.
— Я перезвоню, — сообщил он и отключился.
На самом деле, иногда удобно говорить на том языке, который никто не понимает. Лицо Манчестера сейчас напоминало мордашку шимпанзе, услышавшую незнакомую команду дрессировщика и не знающую, что же теперь делать.
Но Татаринов принимал в данную секунду решение за всех, в том числе и за Манчестера.
— Знаете, капитан, — Татаринов выкинул бычок в океан, — когда я подставляю свою голову, хочу понимать, что сделал в конечном счете что-то полезное и нужное. Какой смысл жить просто так, какой смысл работать вхолостую? Согласитесь со мной. — С этими словами он медленно навел ствол автомата на Манчестера. — Давайте не будем делать глупостей, — предложил кавторанга в тот момент, когда Бертолет дотащил до суши раненого Диденко.
Громила было дернулся и начал лапать себя по карманам, но Голицын погрозил ему пальчиком и показал на глушитель, прикрученный к стволу.
