Через пять минут пытки Зелинский стал кричать:
— Я все скажу! Только убери это!
Кусков тяжело сполз с капота, затушил подошвой окурок и стал с треском срывать скотч с головы сержанта. Едва первый наушник отошел от кожи жертвы, гараж мгновенно заполнился бестолковым речитативом, могущим лишить разума даже того, у кого его отродясь не бывало.
— Я все скажу, будь оно проклято! — Глаза Зелинского уже стали краснеть.
Треснули капиллярные сосуды.
Кусков выключил музыку, отпустил трос, и сержант стек на промасленный пол гаража.
— Я вот о чем предупредить хочу. — Бутылка текилы была почти пуста, поэтому словам Штуки можно было верить без сомнений. — Время у меня есть. Поэтому если ты сейчас начнешь мне рассказывать приколы про то, как опасна и трудна ваша служба, я доведу тебя этой музыкой до полного отупения. Без возможности вернуться к нормальной человеческой жизни. Ты меня понял, Санек?
— Понял. — Сержант тяжело дышал и наслаждался тишиной. — Это Локомотив.
— Что Локомотив? — Кусков испугался, что довел мента до кондиции раньше времени.
Тот еще не выложил правду.
— Яша Локомотив… Это он велел нам ствол подкинуть.
— Яша?! — Бутылка выскользнула из ладони Кускова и со звоном упала на пол. — Он велел вам подкинуть в мою машину автомат, паленый на Эфиопе?!
— Нет. — Полицейский поморщился. — Не тебе… В первую попавшуюся блатную тачку. Мы ехали по Селезнева, смотрим, «мерс» в темноте около дома припаркован. Я в багажник сунулся, а он возьми да откройся. Туда и уложил, под коврик. А потом, уже через два часа, рулим по проспекту, видим, «мерин» на всей скорости в зеркальный фасад универмага влетает. Откуда знать было, что это ты?! Черт попутал. Я же тебя не знаю, смотрю, лицо незнакомое, но вид подходящий. Потому и сглупил с задержанием.
— Вот хорьки! — выдохнул Кусков. — А кто Эфиопа?.. Ага… — догадался он. — Как такие суки, как вы, в полиции работают? Объясни мне это напоследок, дрючок. — Виталька услышал за спиной движение, мгновенно прислонился к стенке гаража, ткнул пальцем в сторону связанного сержанта и предупредил: — Если дернешься, пожалеть не успеешь!
— Саша! — Калитка гаража распахнулась, в проеме показалась взлохмаченная полуседая голова. — Саша!
— Что хотел, Андреич? — подал голос Зелинский.
— Ты тут? — глупо переспросил сосед по гаражу. — Что у тебя за грохот такой? А ты где? В яме?
— Почти, — буркнул Штука, взял любопытного мужика за шею и с размаху закинул его внутрь.
Сосед испуганно смотрел на связанного полуобнаженного сержанта. Тело Сашка было покрыто багровыми припухлостями от мокрого полотенца, а голова — скотчем, на концах которого болтались автомобильные динамики. Рядом с ним стоял суровый крепыш в черных одеждах.
— Что здесь происходит?
— Ты откуда такой любопытный? — Штука пыхнул ему в лицо перегаром. — Полминуты всего тут торчишь, а вопросов уже задал на два дня мучительных раздумий. — Он последний раз посмотрел на сержанта, опять ткнул в него пальцем и вышел.
Андреич сглотнул слюну, услышал шум заведшегося двигателя иномарки, подпирающей ворота, и через силу выдавил:
— Может, коллег твоих вызвать?
— Не надо, — ответил Зелинский и языком нащупал во рту большую скважину.
В мосту из трех зубов остался один.
— А кто это был? — не унимался сосед по гаражному кооперативу.
— Это… начальник мой, — бросил Санек. — Я вчера на работу опоздал, вот и…
— Ты посмотри, блин, как у вас строго с этим.
В десяти метрах от гаража, держась к нему спиной и опершись на капот машины, стоял Антон. Он отошел от двери только минуту назад, поэтому не слышал разговора Зелинского с соседом по гаражу. Да ему и не нужно это было.
Теперь он знал главное. Автомат Кускову подкинули сержанты полиции. Правда, Локомотив, который велел им это сделать, не имел намерений подставить Штуку. Теперь было ясно, что Локомотив — участник убийства Эфиопа. На него работают не только братки, но и полицейские.
Глава 8
Антон вернулся домой в крайне утомленном состоянии духа. Что бы ни происходило прежде, рядом всегда оказывались Пащенко и Пермяков. Они бросали все дела, забывали о личном, спешили на помощь не раздумывая. Почему жизнь устроена так, что за эти услуги всегда приходится рассчитываться, отдавать долги?
Сейчас он не боялся, не просчитывал, во что ему обойдется помощь Пермякову. Проблемой для Антона был не вопрос отдачи долгов, а понимание того, что в жизни никогда не случается так, что можно жить по-людски всем сразу. Последние два года убедили его в том, что постоянно приходится принимать помощь близких людей либо поддерживать их.
Еще есть полковник Быков, который требует результата по другой причине. Наверное, впервые вышло так, что работа затронула личные интересы Копаева.
Он еще раз всмотрелся в зеркало. Благополучный парень. Небольшие мешки под глазами, но это не последствия перепоя, губящего почки, а банальная усталость. Белая рубашка, галстук спокойных тонов, серый, приглушенного оттенка костюм.
Разглядывая себя, Копаев думал о том, как сейчас выглядит Саша Пермяков. Маринка, его жена, на целый месяц уехала к матери на юга. Не надеясь на Пермякова, она отдала их собаку сестре мужа. Благо овчарка хорошо ее знала и ела из рук. В противном случае Маринке пришлось бы отправляться к матери с семидесятикилограммовым кобелем на поводке.
Выходит, что об аресте мужа она даже не догадывается. Как, впрочем, и сестра. Марину Пермякову можно было вызвать. У Пащенко был адрес ее матери. Речь об этом зашла еще в первую ночь после того, как Сашку водворили в СИЗО. Но, здраво рассудив и вспомнив последние события, друзья решили понадеяться на удачу и не вводить Марину в состояние шока.
Почему Копаев размышлял сейчас об этом? Потому что он очень хорошо понимал, как чувствовал себя в тюрьме Пермяков. У Сашки не было даже одежды, подходящей для такого случая. Строгий костюм и модельные туфли — не лучшая форма для пребывания в камере. Он не имел и поддержки. За двое с половиной суток у него так никто и не появился. Пермяков мог лишиться надежды на благополучный исход всей этой истории. Как теперь спокойно смотреть на свое вполне приличное отражение, зная, каково приходится Саше?
Копаев вернулся в комнату, поднял чашку с остывшим чаем. Что произошло в Екатеринбурге за полтора последних месяца?
Во-первых, городской отморозок Витя Кусков сделал то, что Антон шутя предсказывал еще год назад. Ночью он на полном ходу влетел в собственное отражение в зеркальном фасаде универмага «Центральный».
Во-вторых, в ту же ночь с пятого на шестое июня неизвестный тип на железнодорожных путях расстрелял из автомата господина Ефикова, владельца сети ресторанов.
