Но это полная бессмыслица. Его мать никогда не говорила о религии. Она была ученым. Зачем ей было говорить с ним о такой вещи, как конец света?
Он ощутил холодок, пробежавший по спине. Страх на мгновение прокрался в него.
— Гленн? — Это Мэгги Дилэйни все еще ждет от него ответа.
Он недовольно посмотрел на нее. Тайна, которую хранили его родители…
— Что? — спросил он.
— Нам разрабатывать эту зацепку?
Не только Мэгги заметила нетипичную для Гленна рассеянность. Стоя в дверном проеме, капитан Бойл с неодобрением наблюдал за своим лучшим детективом.
Гленн был непростым человеком: он не особо сдружился со своими коллегами по работе, однако они высоко ценили его как профессионала и уважали. Он не был командным игроком, даже само слово «команда», похоже, отсутствовало в его словаре. Несмотря на все это, он ловил преступников. Взяв след, Гленн Мастерс всегда доводил дело до конца. Он был очень спокоен и совсем не похож на суперполицейских из боевиков. Мастерс никогда бы не стал врываться в помещение, паля из обоих стволов. Он даже отказывался носить с собой оружие.
Но что бы он делал в действительно опасной ситуации? Иногда Бойлу хотелось получить ответ на этот вопрос. Такой, когда Гленн не смог бы выкрутиться из положения с помощью разговоров, когда его зажали бы в угол и необходимо было бы действовать решительно? Никогда нельзя было сказать, о чем именно думал Мастерс. Он жил одиноко, в «Петухе и Малиновке» — любимой пивной местных полицейских — его было не встретить. Насколько знал капитан, пару лет назад у него была подружка, вроде как альпинистка. Почему они расстались? Почему он потерял интерес к женщинам? Взять хотя бы его и Дилэйни. Временно переведенная в убойный отдел, Мэгги Дилэйни была следователем-сыщиком и возглавляла отдел по борьбе с домашним насилием. Ее прекрасное тело было доказательством ежедневных усиленных тренировок, и все коллеги мужского пола восхищались ее красотой. Но, похоже, ее интересовал только Гленн Мастерс. Правда, он этого даже не замечал. Вот и сейчас он просто игнорировал ее.
— Гленн, мы можем поговорить? Наедине?
Мэгги ушла.
— Мне только что звонили из больницы, — озадаченно сказал Бойл. — Хотели, чтобы я передал тебе, что они провели несколько процедур для снятия внутричерепного давления у твоего отца и что сейчас с ним все в порядке, он отдыхает. — Непонятно почему слова прозвучали как вопрос.
Капитан немного подождал. Когда Гленн ничего не ответил, он спросил:
— В чем дело? Твой отец тяжело болен, а ты даже не сказал нам?
— Капитан, с вашего разрешения я хотел бы поехать в Южный Централ и допросить.
— Кого?
Пожилой полицейский покачал головой и по-отечески положил ладонь на руку Гленна.
— Если ты не хочешь говорить на эту тему, пусть так оно и будет. Но ты никогда не брал выходных или отгулов. Так что давай-ка, поезжай навести отца.
— Эй, Гленн! — окликнул его офицер с другой стороны их рабочей комнаты. — Тебя к телефону. Вторая линия.
Гленн взял трубку. Он сразу узнал глубокий, нежный голос Кэндис Армстронг.
— В мою хижину вломились. В ней что-то искали. Меня ограбили.
4
Погром — вот как это можно было назвать.
Кто-то вломился в ее дом и все в нем разгромил. Книги были сброшены с полок и повсюду разбросаны; скульптура разбита; картотечные ящики опустошены, бумаги раскиданы; даже диванные подушки были вывернуты наизнанку и валялись на полу.
Кэндис была просто вне себя от ярости.
Пять минут спустя после прибытия шерифов из Малибу появился Гленн в черном пальто и фетровой шляпе. Поговорив с офицерами, обследовавшими место преступления, он прошел через гостиную, осматривая беспорядок. Заглянул в спальню. Постель накрыта стеганым ватным одеялом с цветочным узором и накидками для подушек с такой же вышивкой, пол из твердой древесины покрыт лаком, на комоде статуэтка, если она подлинная, то, возможно, чего-то стоит, а также несколько хороших ювелирных украшений. Ничто из этого не привлекло внимание взломщика. Но книжный шкаф перевернут, а выдвижной ящик с бумагами выброшен на пол.
Очень странный взлом.
Гленн мельком проверил ванную, где одинаковые полотенца, вышитые розами, аккуратно висели на вешалке. Розовое мыло в форме ракушки на тарелке с цветочками. «Женственная комната, — размышлял он, — такая же, как и ее хозяйка». На стенах фотоснимки в маленьких рамках развешаны со вкусом, создавая что-то вроде узора: Кэндис Армстронг в разном окружении — выпускной вечер в средней школе, день рождения, с женщиной, которая могла бы быть ее матерью. Когда он увидел фотографию Кэндис Армстронг с его отцом, то на мгновение остановился.
Профессор, моложе лет на семь, стоит, обнимая Кэндис за плечи, позади них указатель «ИЕРИХОН» на английском, арабском и иврите, оба широко улыбаются в камеру под палящим солнцем, словно это лучшее время в их жизни. Ее волосы, длиннее, чем сейчас, развеваются на ветру. Гленн вспомнил, как они выглядели прошлой ночью, спадая по ее щекам, когда она наклонялась над больничной постелью…
Он оборвал себя. Нельзя обращать внимания на ее красоту. Сейчас он проводит осмотр места происшествия.
Он вышел из ванной и заглянул в небольшую комнату без окон, которая, скорее всего, служила кладовкой. На полу были разбросаны распечатки, графики, записки, цветные фломастеры и блокноты. Посреди всего этого на коленях стояла Кэндис Армстронг в голубой блузке и длинной юбке с цветочным рисунком, слезы текли по ее щекам. Она пыталась собрать раскиданные вещи.
— Привет, — сказал он. Взял ее за плечи и поднял на ноги. — С вами все в порядке?
— Нет! Да.
— Точно?
Когда она увидела, как он на нее смотрел, то поняла, о чем он думает, и сказала:
— Это слезы гнева. Я не плачу по пустякам.
Он обвел взглядом разгромленную комнату.
— Я бы не назвал это пустяками. — Достав из нагрудного кармана сложенный белый платок с монограммой, он протянул ей. — Возьмите.
Она вытерла лицо, почувствовав приятный запах, исходивший от ткани. «Хьюго Босс»!
Он посмотрел на розовую камею под ее горлом.
— Я помогу вам, — сказал Гленн и нагнулся, чтобы поднять книги.
Первой оказалась просто переплетенная книга, озаглавленная «Землевладение и наследственность по женской линии у женщин Нового царства», автор Кэндис Армстронг. «Диссертация, представленная на рассмотрение в частичном соответствии с требованиями для степени доктора философии по ближневосточным языкам и культурам. Лос-Анджелес: Калифорнийский университет, Лос-Анджелес; 1994. 1 том (обложка + 301 страница [включая 43 рисунка, 12 таблиц]). Номер в каталоге микрофильмов университета № 7632839. Под руководством Марка Дэвисона».
