Меня передернуло, будто я увидела это наяву. Почему-то я была уверена, что для мастера обращение с мертвецами — дело привычное, и мертвый Константин не вызовет у него брезгливости или страха. За время моего общения с Леонардо, ему, насколько мне известно, не раз доводилось осматривать тела мертвецов. Ходили слухи, будто он, чтобы познакомиться с анатомическим строением человеческого тела, вскрывал трупы мертвых преступников. Что касается моего отца… Несмотря на мои душевные страдания, я испытала прилив любви, который тотчас согрел меня. Хотя мой отец не любил поступаться принципами и был готов отстаивать их до конца, в его жилах текли мягкие телесные жидкости. Я знала: смерть Константина потрясла его до глубины души, а ведь он его почти не знал! Я почему-то не сомневалась, что отец представил на месте убитого юноши моих братьев или меня. И хотя суровая необходимость вынудила его принять участие в этом жутком маскараде, его нежная душа наверняка терпела адовы муки.
Я ушла, даже не оглянувшись на сад. Проходя через широкий внутренний двор, быстро огляделась по сторонам.
«Никто не осмелится напасть на меня на виду у других людей», — внушала я себе, с радостью отметив, что мне встретилась обычная толпа слуг и торговцев.
И все-таки я невольно дернула плечами, ожидая, что мне между лопаток вот-вот вонзится стрела. При этом я напряженно продолжала выглядывать в толпе закутанную в плащ фигуру, которая вполне могла сыграть зловещую роль в трагических событиях этого дня.
Благополучно добравшись до главных ворот замка, я направилась к личным покоям герцога, где находилась семейная капелла Сфорца. В данный момент ученики занимались там установкой строительных лесов и очисткой стен. Фрески еще не были нарисованы, потому что Леонардо отвлекся на другую работу — летательную машину. Мастер успел сделать лишь несколько набросков будущей фрески.
По повелению герцога на ней следовало отобразить эпизоды жизни молодого Иисуса Христа. Эти наброски я уже видела, и, признаться, они привели меня в немалое удивление. Один из них изображал Сына Божьего в какой-то чужой земле, населенной слонами и тиграми, в окружении причудливых храмов, раскрашенных яркими красками. Что касается фигуры Христа, то художник изобразил его сидящим, со скрещенными ногами. Спаситель, казалось, парил над землей перед толпой темнокожих людей. Я не знала, видел ли Лодовико эти наброски и одобрил ли их. Скорее всего, не одобрил.
Пройдя мимо пары скучавших стражников, охранявших внутренние ворота, я вошла в капеллу. Здесь мои товарищи усердно трудились, счищая метлами и тряпками грязь со стен, чтобы после этого покрыть их слоем свежей штукатурки. Некоторые стояли на строительных лесах и счищали копоть и паутину с потока и верхних углов, остальные приводили в порядок нижнюю часть стен и углы. Хотя они и разговаривали во время работы, голоса их звучали тише обычного. Даже обычно шумные подмастерья понимали, что находятся в священном месте.
Мой четвероногий друг Пио тоже был здесь: растянулся в забавной позе на одной из деревянных скамей. В отличие от стражников Моро, пес проявлял к работе подмастерьев куда больший интерес. Он хотя и оставался на своем прежнем месте, однако пристально следил за каждым их движением.
Первым мое появление заметил Витторио.
— Дино! — воскликнул он и, взмахнув рукой с зажатой в ней метлой, принялся спускаться с лесов вниз. Однако вспомнив, что находится в храме, тут же понизил голос и продолжил: — Что ты здесь делаешь? Мне думалось, ты помогаешь мастеру и твоему отцу.
Сняв с головы шапку, я быстро преклонила колени перед алтарем, после чего повернулась к Витторио.
— Мастер сказал, что сегодня не нуждается во мне, и велел помогать вам.
— А где Константин?
Этот вопрос задал Тито, сидевший на лесах возле того места, которое очищал Витторио.
— Мы уже давно не видели его, во всяком случае, после того, как вернулись с обеда, — продолжил он. Его слова кивками подтвердили Бернардо и еще несколько человек. — Ты случайно не знаешь, где он?
— Я видел, как он выезжал из главных ворот замка вместе с мастером, — послушно повторила я наставление Леонардо. — Куда они отправились, я не знаю. Знаю только, что они уехали.
На изрытом оспинами лице Тито появилось растерянное выражение.
— Ты уверен, что видел его вместе с мастером? — спросил он, и когда я утвердительно кивнула, пожаловался. — С чего бы это Константин уехал, не сказав нам ни слова и не назначив старшего вместо себя?
— Наверно, решил, что мы уже многому научились и можем выполнять задания одни, без присмотра, — предположила я и попыталась как можно небрежнее пожать плечами. Потом указала на Пио и добавила. — К тому же, он оставил за нами соглядатая. Пио присматривает за нами, а когда Константин вернется, расскажет ему о нашем поведении.
В ответ на мою шутку собачонка широко зевнула, выкатив длинный красный язык, а затем, тихонько проскулив, перевернулась на бок и заснула. Витторио и остальные ученики захихикали. Даже Тито, и тот не удержался от улыбки. Я тоже заставила себя улыбнуться, понимая, что это последнее проявление общего веселья, потому что к вечеру о смерти Константина узнают все.
Впрочем, я поспешила выбросить из головы эту мысль и, выхватив из рук у Витторио метлу, принялась яростно соскабливать со стены грязь и паутину.
— Пора браться за работу, иначе Пио нажалуется на нас мастеру. Кто-нибудь знает, сколько побелки нужно приготовить на завтра?
Работа в капелле продолжилась. Я трудилась вместе с остальными, прислушиваясь к разговорам моих товарищей, и старалась не думать о несчастном Константине, равно как и о загадочном убийце, который мог находиться где-то рядом. Признаюсь честно, мне стоило немалых трудов сохранять беспечный вид. К счастью, никто не заметил моего наигранного веселья и фальшивых улыбок.
Никто, за исключением Пио, который вскоре встал со скамьи и подошел ко мне. Пес выразительно посмотрел на меня своим карими глазами и потрогал лапой ногу, как будто он искренне тревожился за меня.
Я прикусила губу, чтобы та не дрожала, и погладила собаку по голове, а сама украдкой вытерла с глаз предательские слезы. Спасибо Пио, на какое-то мгновение мое настроение немного улучшилось.
Я вздохнула. Присутствия малыша Пио явно будет недостаточно, чтобы смягчить удар, когда Леонардо сообщит ученикам о жестокой смерти Константина.
Хотелось надеяться, что это первое и последнее убийство. Увы, оставалось лишь уповать на то, что никто из учеников Леонардо не станет очередной жертвой смертоносной стрелы прежде, чем герцогская летательная машина будет, наконец, построена и обеспечит нам победу над врагами Милана.
Мастер дождался, когда ученики закончат вечернюю трапезу и соберутся в мастерской, и только тогда сообщил нам о смерти Константина. Он говорил, и на его красивом лице как будто застыла маска горя. Это был уже печально известный мне рассказ о кровожадных разбойниках и быстрой смерти нашего товарища на дороге, ведущей из Милана.
