Голова у Саши в прямом смысле слова шла кругом. Она чувствовала
себя разбитой и испуганной. И это называется – сыщица! Собралась начать
расследование! Тоже мне, спец по добыче информации... Недаром Анна так
волновалась за нее. Саша не стала спрашивать у Олега о цели их поездки. Ей
почему-то все стало абсолютно безразлично: куда они едут, куда приедут... Ей
хотелось забраться на диван, укрыться с головой и немножко полежать так, чтобы
только никто не трогал.
Олег несколько раз оборачивался и смотрел на нее, но ничего
не спрашивал. Потом переводил взгляд на шоссе позади. Наверное, продолжал
проверять, не едет ли кто следом. Раньше Саша бы поклялась, что все чисто. Но
сегодня... Сегодня ее уверенность в своем уме, в своей наблюдательности,
сообразительности сильно пошатнулась.
Это оказалась большая квартира в старом мрачном доме
неподалеку от «Маяковской». Олег позвонил, и в тот же миг, будто караулила на
пороге, за распахнувшейся дверью возникла невысокая пожилая женщина в ярком
цветастом фартуке, со стрижкой «паж» и большими карими глазами, глядевшими
весело и одновременно внимательно.
– Привет, ма, – быстро сказал Олег. – Познакомься,
это Саша. Ей нужно принять душ, поесть, поспать, а потом обговорить со мной
одно важное дело.
– Очень приятно познакомиться, проходите! – Женщина
улыбнулась как ни в чем не бывало и отступила в сторону, приглашая войти.
Саша улыбнулась ей в ответ, потом метнула на Олега
убийственный взгляд: он опять ей наврал! Сказал, что никогда не знал своих
родителей. Вот поганец!
– Меня зовут Маргарита Михайловна, – представилась
женщина, подавая Саше тапочки-собаку с висячими ушами.
Саша с опаской засунула в них ноги. На улице было слишком
жарко для такого роскошества. Уже потом она оценила прохладу этих благодатных
старых стен и поняла, что даже в жару босиком здесь ходить не рекомендуется.
Олег засунул Сашу в душ, загрузив ее полотенцами, мылом,
гелем для душа и мочалкой.
– Все новое, – сказал он. – Держу дома на всякий
случай.
Все действительно оказалось новым. Даже полотенца пахли
специфическим фабричным запахом, и бирки на них были белыми и хрустящими. Саша
пожала плечами. Но ей-то какое дело до всего этого?
Она стояла под душем и яростно намыливала волосы. Олег
сказал, что сначала даст ей выспаться, и лишь потом у них состоится серьезный
разговор. Что ж, это Сашу устраивало. Надо попытаться выбросить из головы все
ужасы хотя бы на короткое время. Позже, конечно, на нее снова обрушится весь
этот кошмар. Но это будет не скоро, не сейчас. Может быть, первое впечатление
сгладится, и она сможет взглянуть на происходящее трезво и здраво. «Представляю,
что скажет Анна, если узнает правду, – подумала Саша. – Главное,
чтобы с девочками все было в порядке». С этой мыслью она и уснула. Чашка
горячего чая и два бутерброда с «Докторской» колбасой уютно устроились в ее
желудке. Как и мечтала, она укрылась с головой и задремала.
Глава 32
Выйдя из офиса «Триады», Дима Еланский неторопливо двинулся
к своей новенькой машине. Шурочка была в своем репертуаре! Взбалмошная и
колючая. Однако до сих пор Дима никак не мог подавить в себе чувство глупой
ревности, которое каждый раз возникало у него после разговора со следователем.
Тот совершенно недвусмысленно дал ему понять, что его жена и этот жгучий брюнет
Анисимов были любовниками. Черт побери! Шурочка наставляла ему рога! Просто не
верится. Она всегда казалась Диме правильной. Ему и в голову не могло прийти,
что она поведет себя недостойно. Это у него, как у мужчины, были некоторые
привилегии. Но пользовался он ими, надо сказать, крайне редко. А Шурочка? Уму
непостижимо. Изменяла... Да уж, его мать оказалась права на все сто.
Устроившись на сиденье, Дима немного наклонил зеркальце и
поглядел на себя как бы со стороны. Неужели он менее привлекателен, чем этот
Анисимов? У него просто другой типаж. Анисимов – демонический тип.
Темноволосый, темноглазый, с хорошо очерченными скулами, прямым тонким носом. И
эти усики! Фу!
Сам же Дима был светлым, обаятельным, с открытым лицом,
широкой белозубой улыбкой, с ямочками на щеках. В свое время Шурочка уверяла,
что если выбирать из карточной колоды, то он, безусловно, червовый валет.
Масть, символизирующая любовь, и достоинство карты, говорящее о самом пике
расцвета. Дима чувствовал себя молодым, полным сил и разнообразных желаний. Вот
только сегодня к стойкому оптимизму примешалось чувство досады, и все из-за
Шурочкиного романа, который обнаружился совершенно случайно.
Дима понимал ход мыслей следователя. Тот надеялся, что своим
сообщением о Шурочкиной измене выбьет Диму из колеи, тот расстроится,
разволнуется и сболтнет что-нибудь стоящее в порыве неукротимой ярости. Однако
Дима его ничем не порадовал.
Сейчас вдруг ему в голову пришла шальная мысль еще раз
поглядеть на Анисимова. Новыми, так сказать, глазами. Ну, с той точки зрения,
что Шурочка с самого начала была от него без ума. Дима воровато огляделся по
сторонам, будто кто-то мог подслушать его мысли, и плавно тронулся вперед. Он
любовно относился ко всему, чего касался и что имел в личном пользовании. И к
машине в том числе.
Этот Анисимов... Дима знал, где находится его мастерская.
Когда-то они с Шурочкой заказывали ему специальный слайд для толстого журнала.
Неужели она уже тогда крутила с ним шуры-муры? Выходит, Дима в глазах Анисимова
выглядел абсолютным болваном. Это-то и бесило его больше всего. Не то, что
Шурочка ему изменяла, нет, а то, что он, Дима, выглядел при этом глупо,
демонстрируя полную неосведомленность.
Въехав в переулок, где располагалась мастерская фотографа,
Дима сбавил ход и чертыхнулся вслух. Он же охладел к Шурочке! Зачем же мучиться
и сравнивать себя с ее любовником? На самом деле Диму подгоняло уязвленное
самолюбие. С самого детства он привык считать себя человеком особенным,
наделенным чертами, которые выделяли его среди других, притягивали к нему и
взгляды, и сердца людей. Кажется, впервые ему кого-то предпочла женщина,
которую он считал своей с потрохами. Шурочка посмеялась над ним. Фантастика!
Еще издали Дима понял, что возле входа в студию происходит
что-то странное. Старый двор, окруженный мрачными кирпичными стенами, выглядел
грязным и неприветливым. Несколько автомобилей были загнаны на куцые газоны,
бежевые «Жигули» со включенным мотором стояли у подъезда. Въехав под глубокую
арку, Дима снизил скорость до черепашьей, пытаясь понять то, что
разворачивалось прямо у него на глазах. Двое мужчин вели третьего к машине с
открытыми дверцами. По всей видимости, это и был Вадим Анисимов. Голова его
свесилась вниз, ноги в светлых ботинках волочились по земле.
Димин «Опель» попятился назад, словно кот, наткнувшийся на
добермана. Когда неизвестные, запихнув фотографа внутрь, подняли головы и почти
одновременно повернулись в Димину сторону, тот почувствовал, как страх стайкой
мурашек медленно пополз по его спине вниз, перепрыгивая с позвонка на позвонок.
Один из неизвестных был плотным, с сосредоточенным лицом и маленькими
глазками-буравчиками, второй – довольно хлипким на вид, рыжеватым, с ржавыми
усами, в цветастой шелковой рубашке. Они лишь пару секунд глядели в Димину
сторону, потом нырнули в машину. Плотный сел за руль, худой – на заднее
сиденье, рядом с обмякшим фотографом.
