Можно ли с чем-нибудь сравнить радость Чихрадзе при виде могучего борта «Александра Невского»? Пожалуй, лишь счастье обретения любимой могло соперничать с тем ликованием, которое охватило его, когда он ступил на сходни фрегата.
– Я – гардемарин с эскадры контр-адмирала Попова Давид Чихрадзе, – представился он вахтенному матросу. – Имею важное донесение для его превосходительства адмирала Лесовского.
– Сию минуту доложу, – ответил матрос. – А как прикажете отрекомендовать барышню, ваше благородие?
– Мэри Бойд. Моя… – он запнулся, – помощница.
Матрос обернулся, крикнул кому-то:
– Егорка! Сообщи его превосходительству, что прибыл вестовой от адмирала Попова. – Он опять посмотрел на Мэри, глаза его слегка сузились. – Вам понравится на нашем корабле, барышня.
Мэри неуверенно посмотрела на своего спутника, пожала плечами.
– Несомненно, – сказал Чихрадзе, обнимая её за талию.
Через релинг перевесились другие матросы, они весело глазели на девушку и свистели. Их солёные шутки привели Чихразе в ярость.
– Эй вы! – крикнул он. – Замолкните. Не то кое-кому не поздоровится.
Матросы сразу присмирели.
– Серьёзный господин, – с признанием протянул кто-то. – С таким лучше не шутить.
Вскоре вернулся Егорка, сказал:
– Его превосходительство приказали вести гостей прямо к нему в каюту.
– Вот и веди, – отозвался вахтенный.
Они направились в каюту командующего эскадрой. Для Мэри всё здесь было в новинку, она с любопытством озиралась, а вслед ей тянулись алчные взоры, щупавшие каждый крохотный шовчик на её платье. Лесовский встретил их, облачённый в обычную парусиновую рубашку и просторные брюки. В этом одеянии он был похож на дачника.
– Прошу, – указал он гостям на диван. – Чрезвычайно рад видеть вас. Чрезвычайно, – повторил он с нажимом.
– Рад стараться, ваше превосходительство, – ответил Чихрадзе.
– А кто ваша спутница, господин гардемарин?
– Мэри Бойд, моя невеста. Она помогла мне преодолеть последнюю часть пути.
– Гхм… – кашлянул адмирал с некоторым неудовольствием. Женщина на корабле считалась плохой приметой. Особенно невеста. – А где же второй? Андрей Александрович сообщал мне о двух посыльных.
– Второй погиб в горах Сьерра-Невада.
– Ах как печально! Его убили?
– Да. Мятежники.
– Прискорбно, прискорбно… Хм… Что же хотел передать мне Андрей Александрович?
– Вот это, – Чихрадзе открыл планшет и извлёк оттуда карты. – Подробный план расположения британских и французских кораблей в китайских и японских морях.
– Благодарю, благодарю, – рассеянно пробормотал Лесовский. Он развернул большие мятые листы, окинул их взором, затем быстро сложил обратно. – Что же, вы заслуживаете похвалы. Я буду ходатайствовать перед министром о приставлении вас к награде.
– Рад стараться, ваше превосходительство. Если позволите, я бы попросил также исходатайствовать награду для мичмана Штейна. Посмертно.
– Да-да, конечно. – Адмирал опять с каким-то сомнением посмотрел на Мэри. – Полагаю, вы устали с дороги и хотите отдохнуть. Вам и вашей спутнице предоставят каюту. Вы, должно быть, проголодались. – Он вопросительно посмотрел на гостей. – Вам принесут обед. А часа через четыре прошу снова ко мне. Хочу услышать рассказ о вашем путешествии.
– Так точно, ваше превосходительство, – отдал честь гардемарин.
– Егорка! – крикнул адмирал.
В круглом стекле иллюминатора перекатывал волнами холодный серый океан. Над водой кружили чайки, в небе висела рваная плёнка туч. Осеннее солнце выглядело как размытое белое пятно.
В узкой маленькой каюте было не повернуться, из всех удобств были лишь две откидные кровати, да металлический столик под иллюминатором. Мэри растерянно посмотрела на грузина.
– Неужели мы здесь будем жить? – вопрошали её глаза.
– Всё обойдётся, – взглядом ответил гардемарин.
Обед, который им принёс всё Егорка, остался стыть на столе. Любовникам было не до еды. Обоюдное вожделение сжирало их, и они отдались ему с головой. Будущее было неизвестно, прошлое темно, лишь настоящее сулило определённость, и они спешили насладиться каждой минутой совместной жизни, словно предчувствуя разлуку.
– Ты не оставишь меня? – молча спрашивала она.
– Никогда, – отвечал он глазами.
– Ты любишь меня?
– Безумно.
– Люби же меня страстно. Люби горячо. Кто знает, что принесёт нам завтрашний день.
Тем временем в каюту адмирала постучался Семён Родионович Костенко.
– Позволите войти? – спросил он, не переступая порога.
– Что вам надо? – недружелюбно осведомился Лесовский.
– Я слышал, явился посыльный от Попова. Это правда?
– А вам какое дело?
– Вы уж, пожалуйста, не грубите мне, Степан Степанович. Мы делаем общее дело, и я должен быть в курсе событий.
– Вы уже были в курсе. Благодарю покорно.
– Разве я вам чем-то навредил? Не смотрите на меня словно сыч.
– Между нами всё уже сказано, Семён Родионович. Полагаю излишним добавлять что-либо.
– В таком случае просто сообщите мне, действительно ли прибыл вестовой от Попова, и правда ли то, что с ним явилась какая-то женщина?
– Уже разболтали? – угрюмо промолвил адмирал.
– Шила в мешке не утаишь.
Лесовский вздохнул.
– Чего же вы от меня хотите, господин шпион, если вам и без того уже всё известно?
– Если вы не против, мне бы хотелось присутствовать при докладе этого господина.
– С какой стати?
– С той стати, Степан Степанович, что мы, как-никак, посланы сюда великим князем и должны держать перед ним ответ. Хорошенькое же дело будет, если наши отчёты разойдутся в фактах.
Адмирал выдержал паузу, пытливо глядя на резидента.
– Ладно, бог с вами. Сидите. Но предупреждаю: пикните хоть слово, выгоню к чёртовой матери.
– Однако у меня есть вопросы к посыльному…
– Вопросы буду задавать я. А вы будете сидеть и слушать.
– Экий вы, однако, суровый…
– Да уж какой есть.
– Хорошо. Ещё приказы будут?
– Нет. Пока вы свободны. Возвращайтесь через три с половиной часа.
– Слушаюсь.
Костенко козырнул и, чеканя шаг, вышел из каюты.
Чихрадзе был уверен, что Лесовский знает о его приключениях в Рок-Айленде. Иначе и быть не могло – ведь Катакази наверняка предупредил его о бегстве гардемарина. Однако поведение адмирала не давало к тому никаких оснований. Судя по всему Лесовский был застигнут врасплох его появлением. Во всяком случае, тот факт, что он ни разу не обмолвился о Катакази, настраивал на некоторые мысли. Если резидент не послал ему весточки из Рок-Айленда, тогда чем могло быть вызвано такое неведение? Уж не действовал ли Константин Гаврилович на свой страх и риск, отправляясь встречать гонца в Иллинойс? Озадаченный, сбитый с толку, Чихрадзе не знал, что и думать, и находился в полном раздрызге, направляясь с рапортом к Лесовскому. Он чувствовал, что перестаёт что-либо понимать в хитросплетениях тайной политики и решил просто изложить адмиралу канву событий. А уж там будь что будет. Одно он решил твёрдо – Мэри он им не отдаст. Ни за что. Пусть уж лучше его расстреляют.
