— Уайтвей ужасно доволен.
— Он получит, что хотел, — ответил Исаак. — Страну в воздушной гонке нос в нос преодолеют «Любимица Америки в воздухе» и человек из профсоюза на медленной машине.
Худшие кошмары Юстаса Уида сбылись в Тусоне. Гонку задержала сильная песчаная буря, едва не похоронившая машины под песком. После того как они откопали и очистили машину, Энди Мозер разрешил ему на полдня пойти в центр города поиграть в бильярд. Здесь Юстас встретил индейца яки, который пытался выиграть у него в американский бильярд. Индеец был хорош, даже очень, и у Юстаса ушло полдня на то, чтобы обобрать индейца, а потом и его друзей, которые делали ставки на то, что тусонский индеец обязательно обыграет мальчишку из Чикаго. Когда к ужину Юстас выходил из бильярдной, яки называли его «чикагский молодчик» и он чувствовал себя на седьмом небе, пока поджидавший его на тротуаре человек не сказал:
— Готов, парень?
— О чем это ты?
— То, что мы дали тебе в Чикаго, при тебе?
— Что?
— Ты не потерял это?
— Нет.
— Ну-ка покажи.
Юстас неохотно достал кожаный мешочек. Человек вынул медную трубку, осмотрел, убедился, что воск не тронут, и вернул.
— Мы свяжемся с тобой… скоро.
Юстас Уид сказал:
— Ты понимаешь, что она сделает с летающей машиной?
— Расскажи-ка.
— Это не все равно, что заглохший мотор автомобиля. Аэроплан-то в небе.
— Пожалуй, твоя правда: ведь это летающая машина.
— Вода в бензине остановит мотор. Если это произойдет на высоте, летчик еще может благополучно спланировать. Может. Но если мотор откажет, когда он низко, машина разобьется и он погибнет.
— Аты понимаешь, что будет с Дэйзи Рэмси, если ты не сделаешь, что велено?
Юстас не мог посмотреть этому парню в глаза. Он опустил взгляд.
— Да.
— Сказано достаточно.
Юстас Уид ничего не ответил.
— Ты понял?
— Понял.
Глава 37
Утром, в грозу, в аризонской Юме неожиданно появился «Техасец» Уолт Хэтфильд. Город раскинулся на берегах недавно перегороженной дамбой реки Колорадо. За широкой рекой была Калифорния. Участники гонки намеревались к вечеру добраться до Палм-Спрингс. Но в Калифорнии наступила пора гроз, и местные жители советовали подождать несколько часов, пока перестанут сверкать молнии и ослабнет проливной дождь. Машины были привязаны под брезентом, а поезда поддержки стояли на железнодорожной станции.
— Мистеру Ван Дорну известно, что вы здесь? — спросил Белл, зная склонность Техасца действовать на свой страх и риск.
— Босс приказал мне со всех ног мчаться сюда и доложить лично.
— У вас есть что-то о Фросте?
— Видел его «Томас-Флаер» на подъезде к Тусону. Не знаю, как он смог добраться так далеко. Но ни шкуры, ни волоска — ни от него, ни от его парней. Я был уверен, что они уехали поездом. Вчера я узнал, что ехали они роскошно, сняв целый вагон в «особом».
— Куда они отправились?
— В Калифорнию.
— Почему же мистер Ван Дорн послал вас сюда?
Техасец улыбнулся; на коричневом, как седло, пропеченном солнцем лице ослепительно сверкнули белые зубы.
— У него были на то причины. Исаак, старина, подождите, пока не увидите, кого я с собой привез.
— Есть только два человека, кого я хотел бы увидеть. Это Гарри Фрост. Или Марко Селер, восставший из мертвых.
— Черт побери! Вы всегда на шаг впереди меня. Откуда вы узнали?
— Что узнал?
— Я привез Марко Селера.
— Живым?
— Еще бы. Получил от одного знакомого железнодорожного полицейского. Они задержали бродягу, который ехал в товарном поезде и утверждал, что он участник воздушной гонки. Говорил, что лично знает Джозефину и хочет увидеть ван дорнов, охраняющих ее. Поскольку об этом в газетах не писали, парни ему поверили настолько, чтобы телеграфировать мне.
— Где он?
— На кухне. Он умирал с голоду.
Исаак Белл отправился в вагон-ресторан и увидел там оборванца, который одной рукой заталкивал в рот яичницу с беконом, а другой — хлеб. У него были грязные черные волосы, на голове красный шрам от лба через весь череп, другой красный шрам на лбу и напряженные блестящие глаза.
— Вы Марко Селер?
— Так меня зовут, сэр, — ответил он с итальянским акцентом, чуть более сильным, чем у Даниэллы ди Веккио, хотя понять его было нетрудно. — Где Джозефина?
— Где вы были?
Селер улыбнулся.
— Хотел бы я ответить.
— Вам придется ответить, прежде чем я подпущу вас к Джозефине на милю. Так кто вы такой?
— Я Марко Селер. Пришел в себя две недели назад в Канаде. Я понятия не имел, кто я такой и как туда добрался. Но память постепенно возвращалась ко мне… урывками. Сначала ручейком, потом бурным потоком. Сперва я вспомнил свои аэропланы. Потом увидел в газете отчет о воздушной гонке Уайтвея. И прочел, что в ней участвуют не одна, а две мои машины: тяжелый биплан и мой быстрый monoplane. Неожиданно память ко мне вернулась.
— А где именно в Канаде?
— На ферме. К югу от Монреаля.
— Представляете, как туда попали?
— Честно говоря, не знаю. Люди, которые меня спасли, сказали, что нашли меня у железной дороги. Они решили, что я приехал на товарном поезде.
— Какие люди?
— Добрая фермерская семья. Они всю зиму и весну ухаживали за мной, прежде чем я начал вспоминать.
Не доверяя тому, кого Даниэлла называла вором и мошенником, сменившим имя с Престоджакомо на Селер, чтобы скрыть свое прошлое, и кого Джеймс Дэшвуд подозревал в обставленном как самоубийство убийстве отца Даниэллы в Сан-Франциско, Белл продолжал задавать вопросы.
— Представляете, почему у вас была амнезия?
— Я это прекрасно знаю. — Селер погладил шрам на черепе. — Я охотился с Гарри Фростом. Он в меня выстрелил.
— Что привело вас в Аризону?
Я пришел помочь Джозефине выиграть гонку на моей летающей машине. Могу я ее увидеть?
Белл спросил:
— Когда вы в последний раз читали газету?
— Видел на прошлой неделе обрывок на железнодорожной станции в Канзас-Сити.
— Вы знаете, что ваш тяжелый биплан разбился?
— Нет! Его можно починить?
— Он врезался в гору.
— Очень неприятно. А что с авиатором?
