— Вы знали! Почему вы не сказали мне?
Время было без малого одиннадцать. Мы сидели у меня в кабинете. В этот час в школе уже никого не бывает, и только редкие машины за окном тревожат тишину.
Я был весьма удивлен тем, что Кабрере удалось сложить два и два в ситуации с Бернардо Бланко.
— Прежде всего, таков был приказ епископа, которому я обязан подчиняться. Во-вторых, профессиональная этика. И в-третьих, ты сам виноват, поскольку не задал мне верного вопроса. Ибо как учат нас Отцы Церкви, мы не должны говорить правду, если это сопряжено с опасностью для жизни. А поскольку ты пришел от Табоады…
Кабрера расположился в моем кресле. На нем был черный помятый костюм, в руках сумка с хлебом. После травмы он носил шейный корсет, делавший его похожим на робота или ходячий холодильник. Дабы повернуть голову, ему приходилось поворачивать все туловище, и я, воспользовавшись его неповоротливостью, успел закрыть все ящики.
— Кто же это сделал? — спросил я.
— Сынок Кочилоко.
— Опасный тип. Как тебя угораздило с ним повздорить?
В ответ Макетон только зарычал сквозь зубы. Кресло под ним заскрипело.
— Что ж ты теперь будешь делать? Все имеют на тебя зуб — начиная с прокурора и заканчивая людьми Кочилоко. Ты знаешь, что они с тобой сделают, если встретят на улице?
— Я принял меры предосторожности. — Он вынул из сумки с хлебом обрез и показал мне.
— Ты бы лучше их не провоцировал. Почему бы тебе не уехать на некоторое время из города?
— А кто будет заниматься расследованием? Траволта?
— Вчера Траволта — как ты его называешь — подал в отставку.
Если бы не корсет, челюсть у Макетона так и отпала бы. Пару минут он молчал, переваривая эту новость, затем сказал:
— Падре, у меня мало времени. Давайте к делу. Это вы информировали газетчика?
Настала моя очередь испытать удивление. Откуда он узнал?
— Вы больше других общаетесь как с копами, так и с заключенными, — пояснил мой бывший ученик. — Кроме того, вы давно здесь живете. Вот я и подумал, что вы. Больше некому.
«Вот это да! — сказал я себе. — Макетон Кабрера раскрыл это дело. Кто бы мог подумать?»
— Убийца — это некий Клементе Моралес?
— Да. Его брат возглавлял профсоюз учителей в Паракуане. Он покрывал братца, чтобы тот не испортил ему карьеру.
— А где он теперь? Его спрятали в Соединенных Штатах?
— В этом не было необходимости. При той власти, которую имел его брат, ему все сходило с рук. Он мог бы, например, жить в одном квартале от родителей своей жертвы и ни о чем не беспокоиться. — Я снял очки и потер глаза. Такой усталости я не чувствовал уже давно. — Последний раз я столкнулся с ним в психиатрической клинике, куда его привезли на консультацию. Брат просил помочь. На первом же сеансе я понял, что передо мной убийца. Он был совершенно ненормальный. Тяжелый случай шизофрении. Когда я попросил его нарисовать себя, он нарисовал расчлененное тело. Женщину он представлял в виде вагины.
Я сказал: нарисуйте девочку, и он нарисовал четыре тела. Первый раз он убил, когда ему отказала одна бедная женщина. В отместку он похитил ее дочь, и в нем что-то повернулось. Он стал убивать девочек, расчленять их и разбрасывать их тела по округе. Больше его не привозили — думаю, брат засомневался в моей надежности. На всякий случай он решил меня припугнуть. Я стал получать письма с предупреждениями и угрозами. Его люди избили падре Маноло, по ошибке приняв его за меня. Сейчас, если этот маньяк жив, ему должно быть около восьмидесяти. — Я снова потер глаза и спросил: — Что еще тебя интересует?
Макетон показал мне оборванную по краю страницу, где было написано: «Винсенте Ранхель» и «Хилитла, 18-я миля». Мне не понравилось направление его мыслей.
— Вместо того чтобы беспокоить законопослушных граждан, ты бы лучше занимался делом Бернардо Бланко.
Он, похоже, обиделся. Думаю, он хотел встать и встряхнуть меня как следует, но не смог и лишь злобно зыркнул на меня из моего кресла.
— Будто вы не знаете, что эти убийства связаны. Бернардо Бланко, девочки, Шакал.
— Слушай, а в каком году ты окончил школу?
— В семидесятом.
Я быстро нашел копию его табеля. Кабрера Рубалес Рамон. Оказывается, на выпускном экзамене я поставил ему А. Макетону? Вот это да! Кто бы мог подумать! Почему же общение с ним не отложилось у меня в памяти? Нет, я что-то припоминаю. Вроде бы он был тихий ученик, незаметный. Кажется, у него даже было прозвище — Человек-невидимка.
Я неловко открыл шахматную доску, и фигуры посыпались на стол. Вместе с пешками и слонами выпала связка ключей. Макетон с интересом наблюдал за мной.
— Возьми, — сказал я ему. — Это ключи Бернардо. Он отдал их мне несколько месяцев назад, когда заметил за собой слежку. Сомневаюсь, что Весельчак оставил следы, но если тебе повезет, ты найдешь, что ищешь.
Вместо благодарности он строго ткнул в меня пальцем и сказал:
— Людей, между прочим, убивают. Если выяснится, что вы замешаны, я за вами вернусь.
Тут я краем глаза заметил, что за окном на улице стоят двое и смотрят на меня.
— Ты приехал на черном пикапе?
— Нет.
— На парковке стоит пикап и еще два каких-то типа. Тебе лучше выйти через черный ход. Там позади футбольное поле, а за ним начинается лес. Лесом доберешься до Колонии дель Боск. Впрочем, как знаешь. Я никуда не пойду. Мне бояться нечего.
Порыв ветра ударил в открытое окно, и я поспешил закрыть его.
— Тебе пора, засиделся ты на одно месте. Только будь осторожен — начинается шторм.
Когда я обернулся, Макетона уже не было.
Глава 9
Убедившись, что ствол полностью заряжен, Кабрера вышел на улицу. Не успел он сделать и пары шагов, как пикап, стоящий на другой стороне, медленно двинулся следом. Этот черный грузовик Кабрера видел не впервые: он же маячил на парковке возле больницы. Черт подери, священник прав — за ним слежка.
Из-за угла налетел сильный порыв ветра, предвещающий скорый шторм. Что ж, это все решает. Начался дождь. Когда он вскочил в автобус на Авениде Университет, пиджак и рубашку было хоть отжимай. Проехав несколько остановок, Кабрера вышел и в толпе людей перешел на другую сторону. Пикап тем временем стоял на светофоре в ожидании зеленого. Через два поворота он добрался до дома. Дрожащими руками вынул ключи. Попробовал один, второй — не подходят. Грузовик приближался — он слышал, как чихает выхлопная труба. Грузовик был уже на углу, когда нужный ключ был наконец найден, замок открылся, и Кабрера юркнул в дверь. Подождав с минуту, он выглянул из окна — никого нет, пикап проехал мимо.
Кабрера, дрожащий от волнения и холода, поднялся на второй этаж. Может быть, тут найдется подходящий костюм, чтобы он мог переодеться в сухое? Кабинет Бернардо был в главной комнате. На большом столе лежал альбом с фотографиями семидесятых годов, альбом с кинопостерами того же времени, но ни компьютера, ни документов не было. Полиция все изъяла. Из окна открывался вид на лагуну. К востоку вдоль берега тянулся длинный ряд автомобилей, принадлежащих любителям пляжного отдыха. К западу уходило и исчезало за горизонтом новое бескрайнее шоссе.
