Качок растерянно моргал. Его голова, похоже, вдруг резко перестала соображать. Блондинка еще раз дернулась и снова безрезультатно.
В первое мгновение на Светлану никто не обратил внимания. Все следили за передвижением снаряда, который, даже по самым грубым расчетам, должен был непременно врезаться в стеклянный столик, за которым сидели сорокалетняя дама и ее кавалер. «Мамочка родная! Помогите! Убивают!» – завизжала дама и, соскочив со стула, запрыгнула с ногами на диван.
Шар врезался в стол, посыпалось разбитое стекло, полилось недопитое пиво. Мужчина сдвинул брови, развернул широкие плечи и пошел в наступление против торчавшего свечой у дорожки культуриста.
«Да помоги же мне, наконец, болван!» – прикрикнула на парня блондинка. Качок очухался, сгреб девчонку в охапку и изо всех сил дернул вверх. Застрявший каблук, естественно, сломался и, словно не заколоченный до конца гвоздь, остался торчать в желобке. Теперь уже все внимание было направлено на блондинку, успевшую влепить незадачливому наставнику пощечину и прихрамывающей походкой покидающую зал. Фурор был произведен!
Культурист, потирая горящую щеку, тупо смотрел вслед блондинке.
Напрасно он не догадался улизнуть из клуба за своей новой подружкой, потому что в следующий момент тяжелый удар кулака пришелся ему по виску. От неожиданности парень покачнулся и «выпал в осадок» – не помогли накачанные мышцы и плоский живот. Однако этим дело не закончилось. У качка вдруг обнаружились в зале приятели, а у плечистого мужика – сторонники справедливости. Завязалась драка. С каждой минутой желающих поразмяться становилось все больше и больше. Разрушение зала продолжалось. Но самое главное, что ни на администратора, ни на охрану уже никто не обращал внимания.
– Я думаю, нам лучше уйти, – предложила я.
– Вы правы, – кивнул Комаров.
Без каких-либо приключений мы выбрались из клуба и, перекочевав в мою машину, смогли спокойно продолжить разговор. Единственное, что меня смущало, так это то, что Андрей остался безучастным к уходу Светланы. «Да есть ли у него сердце? Умеет ли он вообще переживать или хотя бы радоваться? С другой стороны, какое мне дело до их личных отношений?»
– Как-то нехорошо получилось, – вздохнула я. – Ваш сегодняшний вечер пропал.
– Ерунда, – отмахнулся Андрей. – Я давно не посещал боулинг-клуб, а вчера катал шары, переусердствовал, так теперь все мышцы болят. Так, значит, вы хотели услышать все о болезни Кирилла? – возвращаясь к интересующей меня теме, спросил Комаров. – Ну что ж, я расскажу.
– И поподробнее, пожалуйста, – попросила я.
– Я расскажу все, что видел сам и что знаю со слов Кирилла, – заверил меня Андрей и начал свое повествование:
– Последние два месяца Кирилла постоянно мучили головные боли. Не помогали ни болеутоляющие, ни сосудорасширяющие средства. Кирилл был вынужден обратиться к врачу и записался на прием к нейрохирургу в Дорожную клиническую больницу. Врач осмотрел его, посоветовал сдать анализы и направил на электроэнцефалографию.
Произошло это незадолго до новогодних праздников. Обслуживающий персонал в тот день готовился отмечать торжество, и до пациентов особо никому не было дела. Кириллу пришлось долго ждать результатов в шумном, тесном коридоре больницы. Он ненавидел врачей, больницы и все, что с ними связано, поэтому нервничал, несколько раз выходил на улицу курить. Наконец медсестра принесла врачу результаты, и тот пригласил Кирилла в кабинет.
Врач был старым, делал все медленно, словно ему некуда было спешить.
– Ну что, доктор, – поторопил его Кирилл, – смогу я в этом году участвовать в испытаниях на автополигоне Милана?
Врач проигнорировал его попытку пошутить. Он молча уселся за стол, лицо у него было мрачным.
– Господин Ветров, – начал он, – я должен сообщить вам неприятное известие.
Ветров вздрогнул, практически перестал дышать.
– Что-то не так?
– Боюсь, что да, – проговорил врач. – Буду с вами откровенен: результаты электроэнцефалографии не слишком обнадеживающие – у вас опухоль мозга.
– Вы это серьезно? – стуча зубами, точно от холода, спросил Кирилл.
– Совершенно серьезно. Вам, Кирилл Аркадьевич, не то что в испытаниях участвовать, из дома выходить опасно. Где же вы, голубчик, были раньше? Опухоль уже достигла критической стадии...
Ветров поднялся со стула. Он не мог больше находиться в этом кабинете.
Когда Кирилл вышел из больницы, то оказался не в состоянии даже вести машину. Жизнь словно разделилась на две половинки – до посещения врача и после. Все, что было раньше, теперь не имело никакого значения, потому что и дальше быть ничего не могло.
Кирилл оформил у нотариуса на жену завещание – переписал на нее фирму, движимое и недвижимое имущество, даже стал подумывать о самоубийстве.
– Однажды, в конце рабочего дня, уже усаживаясь в свой джип, я заметил, как мимо заправки промчался на бешеной скорости серебристый «БМВ» с номерами Кирилла. Я удивился, какие это у Кирилла могут быть дела за городом на ночь глядя? И почему он мне даже не посигналил? И вдруг мне показалось, будто бы его автомобиль несется сам по себе и вроде как никто им не управляет. Встречные машины шарахались от него, как от прокаженного, а редкие прохожие с истошными криками вжимались в гаражи и запрыгивали на сугробы вдоль дороги. Телефон Кирилла, конечно, не отвечал. Отчего он так агрессивен, мне было понятно – я уже знал о его болезни. Стоит ли говорить, что не остановить Кирилла я просто не мог – мало того, сам себя погубит, так еще неизвестно, сколько невинных людей покалечит!
Словом, бросился я за ним вдогонку. Лечу, сигналю, и хоть бы один гаишник впереди! Не поверите, всех словно ветром сдуло. Насилу догнал его, стал к бордюру теснить. В общем, и его «БМВ» досталось, и свою тачку угробил. До сих пор в порядок никак не приведу, езжу на старом «Форде». – Андрей кивнул в сторону серебристой иномарки. – А вообще, Кирилл меня удивил. Обычно он не сдавался, какая бы трудная задача перед ним ни стояла. Характер у Ветрова – кремень, и силы воли на десятерых хватит. К тому же медицина сейчас не стоит на месте! – Эту фразу Комаров произнес так, будто он лично подталкивал ее вперед. – Большинство заболеваний головного мозга лечится.
Знаете, Татьяна, я ведь хотел помочь Кириллу. В Москве в клинике Склифосовского работает один талантливейший хирург – Сергей Степанович Чикибаров. Это мой отчим. С тех пор как мать переехала в Москву, я к нему ни разу не обращался, а тут вдруг подумал: «Почему бы и нет!» И что, вы думаете, ответил Кирилл?
– Не знаю. Поблагодарил, наверное.
– Кирилл сказал, что никуда не поедет, что помощь ему не нужна.
И все же я связался с Сергеем Степановичем. Объяснил отчиму ситуацию. Чикибаров позвонил в Тарасовскую дорожную больницу и договорился с лечащим врачом Кирилла, чтобы мне выдали результаты его электроэнцефалографии. После новогодних праздников я поехал в столицу. Отчим посмотрел снимок, анализы и вынес вердикт: «Жить будет!» Сергей Степанович собирался провести дополнительные исследования, кажется, эхоэнцефалоскопию или что-то в этом роде, чтобы выявить смещение срединных структур головного мозга, и пригласил Кирилла в клинику. Окрыленный надеждами, я возвращался в Тарасов. Звонок Маргариты застал меня в поезде. От нее-то я и узнал об исчезновении Кирилла.
