Рашель натянуто улыбнулась и протянула Джесмайн письмо:
– Отруби мне голову, как вестнику беды!
– Ну вот… – без всякого выражения сказала Джесмайн.
Она посмотрела за окно, где собрались под дождем женщины, ее сестры, защищающие свои права. В Египте такая демонстрация была бы невозможной – не полицейские, а отцы и братья этих юных женщин не выпустили бы их из дома или пинками вернули бы домой.
На таких демонстрациях собирались женщины, сплоченные гневом и ненавистью к своим обидчикам-мужчинам.
Джесмайн довелось быть жертвой – жертвой насилия Хассана аль-Сабира, жертвой несправедливости собственного отца. И сейчас она стала жертвой, ее надежды и планы независимой жизни будут разрушены американскими политиканами, а политика в мире – это тоже смертоносная мужская забава.
Джесмайн хотела быть врачом, потому что врачи властны над жизнью и смертью. Она надеялась, что с этой профессией никогда больше не станет бессильной жертвой мужского насилия или несправедливости.
– Ну послушай, Джес, – сказала Рашель, – с этим надо примириться. Уедешь в Египет, а когда обстановка изменится – вернешься.
– Я не могу, – ответила Джесмайн.
– Ну что ж, – сказал Грег Ван Керк, вытянув и скрестив длинные ноги, – если в Египет вы вернуться не можете, остается одна лазейка.
– Какая?! – в один голос спросили Джесмайн и Рашель.
– Выйти замуж за американца. Рашель нахмурилась:
– Служба иммиграции проводит в таких случаях тщательную проверку.
– Конечно, – возразил Грег, – нельзя выйти замуж за первого встречного. Надо будет прожить вместе два года, или Служба иммиграции сочтет брак фиктивным.
– Как же быть? – беспомощно спросила Джесмайн. – Ты действительно думаешь, Рашель, что я могу так поступить?
– Почему бы нет? В Египте ведь выходят замуж за иностранцев.
– Это другое дело, Рашель. И если решиться, то за кого же?
Грег потянулся, и его рубашка вылезла из джинсов. Он заправил ее и небрежно сказал:
– Ну что ж, наверно, сойду и я. У меня нет других дел на этот уик-энд.
Джесмайн уставилась на Грега, думая, что он шутит. Увидев, что он серьезен, она спросила:
– Но если я сейчас выйду за американца, уже получив накануне извещение от иммиграционной службы, то это же их не обманет.
– А кто докажет, что ты получила извещение? Оно пришло на наш адрес, – возразила Рашель.
– Я не могу солгать.
– Разве это ложь? Я его распечатала и показала тебе, но ты его не получала! Слушай, Джес, по-моему, тебе надо решиться на это. Более основательного довода для замужества не сыскать.
– Конечно, – вставил Грег, – если вы считаете брак священным, тогда другое дело…
– Нет. В Египте это не так. У нас это сделка, контракт.
– Так я и предлагаю вам сделку, – возразил Грег.
– Но что получите вы? Потеряете свободу…
– Ну, мне не приходится отбиваться от девушек, стремящихся выйти за меня замуж. Я занят учебой, моя задача – поскорее получить диплом и работу. Пока что я студент без гроша в кармане. Самое приятное для меня в нашем браке будет ваша чудесная машина. Вы мне ее будете давать на уик-энд. Вот что я получу!
– Вы шутите! А серьезно?
– Повторяю: я нищий студент, вы – обеспеченная женщина. Если мы будем жить вместе, я не буду платить за квартиру и смогу платить за учебу без поденной работы. А вы останетесь в Америке, и мы проведем этих подонков из ФБР. Сможете даже сохранить свое девичье имя, только, пожалуй, надежнее сменить его.
Джесмайн задумалась. Неужели выход найден? Грег беспечно продолжал:
– Ну, вот вам мои анкетные данные: родился в Сент-Луисе, учился в католической школе, где сестра Тереза установила, что из такого бездельника ничего путного не выйдет. Во Вьетнаме не воевал – у меня диабет, я сам себе делаю инъекции. Учусь на антрополога, мечтаю поехать в Новую Гвинею и открыть там неизвестное племя. Родители мои геологи, ездят по всему свету, и я давно живу самостоятельно, сам себе готовлю и стираю. Я не признаю семьи, где жена прикована к кухонной плите, я – за них, – он показал за окно, где демонстрация феминисток постепенно рассеивалась под проливным дождем.
«Неужели, – думала Джесмайн, – возможен брак между мужчиной и женщиной – равными партнерами?» Она посмотрела на Грега, рыжие волосы которого буйно курчавились на потертом воротнике рубашки, и подумала, что впервые перед ней мужчина, который не смотрит на нее как на объект секса и производительницу младенцев.
– Я тоже расскажу о себе, – сказала она тихо. – Я была замужем в Египте и у меня ребенок.
Теперь Грег уставился на нее изумленно.
– Сын не принадлежит мне, я лишена прав на него. И я никогда не вернусь в Египет. (Харам, отверженная, – прозвучало в ее ушах. Не вспоминать!) Когда я покинула Египет, я сначала поехала в Англию к родным матери и получила наследство, которое мне завещал английский дедушка. Мои родственники, Вестфоллы, были добры ко мне и пытались мне помочь. Но я заболела – у меня была депрессия. – Джесмайн подумала о развивающейся депрессии своей матери Элис, о самоубийстве бабушки, леди Франсис. – Тогда тетя Марьям, бабушка Рашели, – продолжала она, – пригласила меня сюда, в Калифорнию. Я решила учиться на врача. Но… – она поглядела на Грега, – депрессия не прошла окончательно.
– Я заметил это. Я помогу вам избавиться от нее, – Грег чувствовал себя как рыцарь-избавитель на белом коне из сказки.
– И еще, – осторожно добавила Джесмайн, – мы станем по закону мужем и женой, но… я не могу…
– Не волнуйтесь, – поспешно перебил ее Грег, – мы будем просто двое работяг-студентов, живущих в одной комнате. Я буду спать на софе. И вряд ли иммиграционная служба ведет наблюдение в спальнях…
– Мы завтра же отпразднуем твою свадьбу в нашем доме, – воскликнула Рашель в полном восторге оттого, что проблемы подруги разрешились. – Куча моих родственников, друзей из университета позову! После такого торжества никакая Служба иммиграции не посмеет объявить брак фиктивным. А если они начнут разнюхивать, то уж моя мама и бабушка Марьям зададут им жару! А документы о браке оформите где захотите.
Грег одобрительно кивнул, и Джесмайн почувствовала, как под веселыми взглядами подруги и нового товарища тает окутывающая ее жизнь дымка меланхолии. И вспомнив, что теперь сможет работать у доктора Коннора, робко улыбнулась.
ГЛАВА 3
В Каире яростно задувал хамсин, но похоронная процессия, провожавшая гроб Джамала Рашида, была исключительно многолюдной – приехал проститься даже сам президент Саадат. От семьи Рашидов присутствовали только двое не пораженных болезнью мужчин – Захария и Ибрахим. Захария с душевной болью следовал за гробом человека, который украл у него Тахью… Она лежала больная в доме Рашидов, где заболели холерой все поголовно. Захария просиживал у изголовья Тахьи сутки напролет; ей уже стало легче.
