— Сейчас, сейчас! — бодро пообещала я, раздумывая, где бы разыскать целые колготки? Почему — то эта деталь туалета имеет обыкновение моментально рваться. Прямо напасть!.. Переворошив белье, выбрала колготки с самыми маленькими дырочками в области больших пальцев, обула нарядные туфельки.
Когда я наконец гостеприимно распахнула дверь, Ткач пораженно ахнул:
— Юленька, ну ты… ты… ты… — на этом местоимении его явно заклинило. — Ты просто потрясающе выглядишь!.. О-о, моя дорогая, стоило ли так стараться ради меня?
— О-о, — подражая ему, простонала я. — Ради тебя, Андрей, я и не на такое способна!
Между тем я лихорадочно соображала, как не позволить гостю пройти дальше прихожей, и придумала!
— Андрюша, мне кажется, мы незабываемо проведем этот вечер, если вместе съездим на открытие выставки этого… как его… Романа Сабельникова!
— Кто такой? — заинтересовался Ткач.
— Ты себе не представляешь! Это сенсация! — заверила я. — А выставка состоится в галерее Krasnoff.
— В галерее Krasnoff?.. Открытие?.. — опешил Андрей Казимирович. — Но, Юленька, тебе ведь нездоровится…
— Нет, что ты? Все прошло, я уже отлично себя чувствую! Я бодра как никогда!
Ткач поцеловал меня в лоб и возразил:
— А по — моему, у тебя температура повышена. Посмотри, фрекен, я купил порошки, капли — аптекарша сказала, что они самые эффективные против насморка и отека слизистой оболочки, и вот еще американские витамины…
— Замечательно! Даже не знаю, как тебя благодарить, Андрюша. — От возбуждения мой голос зазвенел, исполнился ненормальной экзальтации. Я приняла пакет с лекарствами и прижала его к груди. — Спасибо огромное!
— Не за что, дорогая. Ты так радуешься, будто я тебе невесть что принес, звезду с неба достал. — Довольный Андрей Казимирович сделал шаг в направлении комнаты, явно сопротивляясь моей идее ехать на выставку.
Нет, допустить, чтобы он увидел полуобнаженного папарацци в моей постели, было нельзя! Оттесняя Ткача, я почти упала на него, прильнула, как томимая нестерпимой, неуправляемой страстью. Он не стал противиться — обнял меня за талию и крепко поцеловал в губы. Голова пошла кругом, я экстатично выдохнула:
— О — о — о… А — а — а… — и поправила съехавшие, испачкавшиеся очки. — Милый, нам следует поторапливаться и выходить, не то опоздаем! Но мы с тобой обязательно вернемся сюда после выставки…
— Мы вернемся, это правда? — оживился Андрей.
— Конечно же, Андрюшенька… — заверила я его. — Я сама так хочу этого, просто изнываю, — несла я полный вздор, мечтая только о том, чтобы Сашка Анисимов ненароком не захрапел или, наоборот, не проснулся от моих громких любовных стенаний.
— Прекрасно! — выдохнул легковерный Ткач.
Мое демисезонное пальто было настолько мятым и грязным, что в нем и во двор выйти, чтобы выкинуть мусор, было зазорно. Я достала нерповую шубку, серо — серебристую, подаренную родителями на мое двадцатипятилетие. Эта вещь была самой красивой и ценной из всего, чем я располагала. Чуткий Андрюша, подавая ее, не замедлил восхититься:
— Юленька, как тебе идет это манто. Великолепно! Ты в нем как Снегурочка. Нет, как принцесса. Нет, как Снежная королева. У меня просто нет слов!.. В общем, ты, фрекен, совершенно неотразима! Я одобряю твое решение тепло одеться.
Погасив свет в прихожей, я ступила за порог и с огорчением осознала, что вырядилась как путана: в туфли на шпильках, дырявые колготки и шубку поверх платья с голой спиной… Оксюморон!
Зато деликатный поляк Андрей Ткач не придал никакого значения условностям стиля одежды — распахнул передо мной дверцу компактного черного «форда» и, не удержавшись, снова поцеловал.
Неподалеку от автомобиля махал метлой уже знакомый мне дворник. Вот трудоголик, неймется же ему! Убирается в темноте, до зари — и после заката, подумала я и помахала мужчине ручкой, одарив его сияющей улыбкой.
Дворник ответно улыбнулся мне, демонстрируя узнавание, и высоко поднял древко метлы, как бы приветственно салютуя. Почему — то для меня было важно почувствовать его одобрение. Устроившись на сиденье рядом с водителем, я сказала:
— Как прекрасно, что есть на свете люди, преданные своему делу!
— Это ты о ком, Юленька?
— Разумеется, о тебе, Андрюша! — плутовато засмеялась я.
Не знаю, был ли кто в целом свете счастливее меня в тот миг? Не знаю, но сомневаюсь…
На церемонию открытия выставки Романа Сабельникова мы немного опоздали: прибыли в галерею уже тогда, когда приветственные речи отзвучали и праздный народ, свободно фланируя, распивал шампанское. Никого из постоянных посетителей: художников, музыкантов, артистов, поэтов и прочих представителей творческой интеллигенции — среди гостей я не заметила. Как и было обещано, собрался сплошной средний и высший класс, обещанная элита, из которой понты сыпались через край, а также прорва журналистов с камерами, диктофонами и блокнотами.
Наше с Андреем появление в галерее Krasnoff произвело фурор!.. Физиономии Женьки и Нади вытянулись, а Галка, ее сестрица, просто чуть не облезла от зависти. Мне оставалось только посочувствовать ей: ну, существуют же понятия о приличиях?! Надо уметь справляться со своими чувствами.
Впрочем, и я была несколько шокирована, столкнувшись лицом к лицу с Маркелом. Этот человек, одетый в смокинг и галстук — бабочку, выступал кем — то вроде распорядителя светского мероприятия. Вот он — то владел собой, потому как чинно, степенно произнес:
— О, госпожа Малиновская! Рад вас видеть. Прошу! — Невероятно, но факт: Маркел вел себя так, будто между нами никогда не возникало острой взаимной неприязни…
Ткач помог мне избавиться от шубки, а медведь собственноручно отнес ее в подсобку, которую громко наименовал гардеробной.
— Чего желаете: шампанское, вино, коньяк? — подступил к нам официант с подносом.
— Мне, пожалуй, красного вина. — Я схватила бокал и с отвращением покосилась на коньяк. С тех пор как мы с Алиной и Илонкой завтракали этой гадостью, случилось столько всего неприятного…
Андрей отказался от напитков и глянул на меня укоризненно:
— Юлия, ты уверена, что тебе при повышенной температуре следует употреблять алкоголь?.. Все — таки, дорогая, лучше бы поберечься…
— Андрюша, знаешь анекдот? — откликнулась я. — Девушка пришла на вечеринку, и ее спрашивают: «Что будете пить: водку, спирт, самогон?» А она отвечает: «Ой, прямо не знаю. Все такое вкусное!»
— Плоский юмор, — передернулся мой кавалер и педантично поджал нижнюю губу. — Ко всему прочему, вино понижает артериальное давление.
— Оставь, все французы ежедневно пьют красное вино, чтобы не тратиться на врачей, — попыталась оправдаться я, краснея под стать жидкости в бокале, и метнулась к другому официанту, разносившему закуски: разнообразные тарталетки и миниатюрные мясные рулетики. Выяснилось, что я настолько проголодалась, что готова была умять целого барана.
