– Да уж, черт возьми, с расследованием. Он имел наглость спросить меня, где я был, когда убили тех женщин. Будто я могу что-то об этом знать! Один раз натворишь делов, и система тебя в покое не оставит, Ливви. Я никогда не буду по-настоящему свободен, хотя я отсидел свой срок. Случись что, и полицейские непременно постучат ко мне в дверь. Послушай, если ты вдруг разыщешь своего брата, скажи ему, что у него есть отец – настоящий отец, – который хотел бы с ним встретиться. Похоже, что вся эта чертова семья гораздо больше интересуется им, чем его отцом. До свиданья, Оливия, – сердито попрощался он и с такой силой бросил трубку, что Оливия аж подскочила. Что ж, прекрасно.
Положив трубку, она решила немного выпить. Такое влияние оказывал на нее Реджи Бенчет. Доводил прямо до бутылки. Порывшись в буфете, она нашла полпинты «Черного бархата» и плеснула весьма приличную порцию себе в кофе.
– Твое здоровье, – пробормотала она и услышала монотонный голос Сары на фоне негромких звуков джаза. Хорошо. Улыбнувшись, она сделала глоток. Неплохо. Сделав еще один, она хмыкнула.
Снова зазвонил телефон.
Теперь кто? Оливия упрекнула себя за то, что ведет себя как дурочка, – она не могла удержаться от надежды, что это опять звонит Бенц.
– Оливия, позволь мне поговорить с Сарой, – попросил Лео Рестин, даже не удосужившись поздороваться. Отлично. – Я знаю, что она у тебя. Вчера вечером она звонила моей подруге, поэтому дай-ка ей трубку.
– Лео...
– Поживей! – приказал он. Оливии не понравился его тон. Она посмотрела на трубку, затем быстро ее повесила.
– Ублюдок, – прошептала она и сделала еще один глоток из своей чашки. – Как тебе понравится такое обращение?
Телефон резко зазвонил. Она подумала, не стоит ли отключить эту чертову штуку, чтобы Лео понервничал. Она осушила свою чашку.
На четвертом звонке она сняла трубку и мило произнесла:
– Алло?
– Оливия, не вешай трубку, когда я звоню, – распорядился Лео.
– Ай-ай? Не слишком-то это любезно, Лео. Нечего тут командовать. – Она стала покачивать трубку над рычагом.
– Оливия!
Вздохнув, она поднесла ее к уху. Лео едва не задыхался от ярости.
– Я хочу поговорить с женой, и если ты не позовешь ее к этому проклятому телефону, я приеду к тебе и... – Она снова бросила трубку и подумывала о еще одной порции выпивки, но телефон звонил не переставая. Она взяла трубку. Но прежде чем успела произнести хоть слово, Лео сказал:
– Пожалуйста, позови мою жену к телефону. – Его голос был напряжен. Он выдавливал слова сквозь стиснутые зубы.
– Тогда веди себя хорошо, Лео. Сегодня ведь День благодарения, – заметила она.
– Ты не имеешь права...
– Ах, ах, а-ах-хх.
– Ладно, ладно. Просто дай мне с ней поговорить.
Оливия думала, не стоит ли снова повесить трубку, когда подняла взгляд и увидела, что в арке стоит отец Джеймс и смотрит на нее.
– Проблемы? – спросил он.
– Ничего серьезного. Звонит Лео Рестин. Сара хочет с ним разговаривать?
Словно стоявшая за углом, Сара метнулась на кухню.
– Кажется, ты произнесла его имя, – выпалила она. Глаза у нее все еще были мокрыми, на ресницах висели слезы, но она бросила на Оливию взгляд, говорящий: «Как ты смеешь не звать меня к телефону!», и выхватила трубку у нее из рук. – Алло? – судорожно произнесла она, затем по ее щекам снова покатились слезы. – О господи, Лео, где ты? Я так беспокоилась... – Она жестом дала Оливии понять, что желает говорить без свидетелей. Оливия покачала головой и налила себе и отцу Джеймсу по чашечке кофе. Затем она снова достала из буфета почти пустую бутылку «Черного бархата» и показала ее отцу Джеймсу. К ее удивлению, священник кивнул. Оливия налила себе и ему по приличной порции, пока Сара шептала, шмыгала и всхлипывала в трубку, и отнесла напитки в гостиную.
Хайри С, свернувшись, лежал у окна и тихо храпел.
– Вам удалось донести до нее свою мысль? – спросила Оливия, когда они сели на диван.
Отец Джеймс сделал глоток из своей чашки.
– Это особая информация, – ответил он. – Конфиденциальная.
– Я просто хочу помочь.
– Вы сделали все, что можно. Теперь все должны решать Сара и Лео.
– Подонок, – пробормотала Оливия. Ей хотелось довериться отцу Джеймсу, рассказать ему, что за бабник и жалкое ничтожество этот Лео, но она оставила свои комментарии при себе. Прежде чем у нее появилась возможность что-либо сказать, Сара выбежала из кухни.
– Мне нужно ехать. Лео хочет встретиться. – Ее глаза светились надеждой, а на губах подрагивала улыбка.
Оливия не сомневалась, что сердце ее подруги будет окончательно разбито.
– Ты уверена?..
– Да! И у меня нет времени выслушивать нотации. Расскажу обо всем, когда вернусь... – Она направилась к лестнице, затем передумала. Быстро вернувшись в гостиную, она протянула руку священнику. – Спасибо вам отец, – сказала она. – Вы... вы действительно помогли. – И потом она ушла, бегом поднимаясь по ступенькам, заскочила в ванную и снова быстро спустилась. – До встречи, – сказала она Оливии и затем озорно подмигнула. – Если только мне повезет.
Она выскочила на улицу так быстро, что Оливия себя даже по лбу хлопнуть не успела.
– Из этого ничего не получится.
– Это ее решение.
– Я знаю, знаю, но она приехала сюда ко мне совершенно сломленная, разбитая вдребезги.
– Может быть, не настолько, – предположил Джеймс и сделал глоток из своей чашки, в то время как комнату наполнили звуки старой мелодии Фрэнка Си-натры. Огонь шипел и искрился, светились красные угольки. Виски начинало действовать, и Оливия, немного расслабившись, сняла туфли. Глядя на Джеймса, сидящего на дальнем конце дивана и вытянувшего перед собой свои длинные ноги, она порадовалась, что он здесь. Без своего воротника он казался таким естественным. Таким дружелюбным и располагающим к себе. Ну просто настоящим мужчиной.
Он пристально глядел на огонь, наморщив лоб. Его челюсть была напряжена. Ум ученого и тело атлета, обычно скрытое под облачением священника.
– Вас что-то беспокоит.
– Меня? – Он поднял на нее взгляд, и на его лине мелькнула улыбка. – Нет.
– Нет, беспокоит... и не отрицайте этого. Я, знаете ли, немного медиум. – Он не ответил, и она добавила: – Это правда. Моя бабушка гадала по картам Таро и чайным листьям, и, несмотря на то, что она была благочестивой католичкой, она увлекалась вуду.
– Как человек может «увлекаться» чем-то подобным? – спросил он.
– Ну, вуду, знаете ли, состоит не только из убийства куриц и втыкания булавок в кукол, чтобы накладывать проклятия на людей.
