За этим последовали неловкий смех и гул. Гамаш поднял брови в ожидании.
– Это был я, как вам всем известно. – Со своего места поднялся человек. – Меня зовут Мэтью Крофт.
Мужчина лет тридцати пяти, среднего сложения, ничем не примечательный. Рядом с ним сидела стройная женщина с напряженным выражением на лице. Фамилия была знакома Гамашу.
– Три года назад я незаконно охотился в лесу, принадлежащем Хадли. Мисс Нил поговорила со мной, попросила удалиться.
– И вы ушли?
– Да.
– А почему вы вообще там оказались?
– Моя семья ходила туда не одну сотню лет, и мы воспитывались в убеждении, что в сезон охоты право собственности не действует.
– Это неверно, – раздался голос из заднего ряда.
Бовуар быстро делал заметки.
Крофт повернулся на голос:
– Это ты, Анри?
Анри Ларивьер, скульптор, величественно поднялся на ноги.
– Я воспитывался в таком убеждении, – продолжил Крофт. – Меня учили, что охотиться, где хочешь, – это исконное право, потому что в прежние времена твоя жизнь зависела от того, сколько мяса ты запасешь на зиму.
– Мэтью, для этого существуют магазины. Или «Лоблоуз» тебя не устраивают? – тихо спросил Анри.
– «Ай-джи-эй», «Провиго»
[32]
, – раздались другие голоса.
– Да и я еще есть, – сказал Жак Беливо, владелец местного магазина.
Все рассмеялись. Гамаш не останавливал их – наблюдал, слушал, смотрел, к чему это приведет.
– Да, времена меняются, – раздраженно согласился Крофт. – В этом больше нет необходимости, но это прекрасная традиция. И прекрасная философия: сосед помогает соседу. Я в это верю.
– Никто не говорит, что ты не веришь, – сказал Питер, шагнув вперед. – И я не думаю, что тебе нужно оправдываться. Ведь это такая старая история.
– Но он оправдывается, мистер Морроу, – вмешался Гамаш в тот момент, когда Бовуар протянул ему записку. – Не исключено, что Джейн Нил была убита охотником, который незаконно вторгся на земли мистера Хадли. Любой, с кем случалось подобное, ощущает потребность объясниться.
Гамаш кинул взгляд на записку. Бовуар печатными буквами написал: «Филипп Крофт кидался птичьим пометом. Сын?» Гамаш сложил записку и сунул ее в карман.
– Вы по-прежнему охотитесь, где хотите, мистер Крофт?
– Нет, сэр.
– Почему?
– Потому что я уважал мисс Нил. И потому что я все-таки внял тому, что люди твердили мне много лет. Я согласился с ними. Я вообще теперь оставил это занятие. Не охочусь нигде и никогда.
– У вас есть охотничий лук?
– Да, сэр.
Гамаш оглядел присутствующих:
– Я прошу всех, у кого есть охотничьи луки, даже если вы много лет ими не пользовались, сообщить ваши имя и адрес инспектору Бовуару.
– Только охотничьи? – спросил Питер.
– А что? Почему вы спрашиваете?
– Спортивные луки называются рекурсивными, и они отличаются от охотничьих. Охотничьи луки композитные.
– Но результат они дают тот же самый, если их использовать против человека?
– Наверное, да.
Питер повернулся к Бену, который на мгновение задумался.
– Да, – сказал Бен. – Хотя стрелы иные. Нужно быть поразительно удачливым – или, напротив, неудачливым – стрелком, чтобы убить из рекурсивного лука.
– Почему?
– Потому что у рекурсивного лука стрелы с очень маленьким наконечником, похожим на оконечник пули. А у композитных стрелы совсем другие. Я из них никогда не стрелял, но ты, Мэт, должен знать.
– Охотничья стрела имеет на заостренном конце четыре, а иногда и пять острых лезвий.
Бовуар поставил около алтаря пюпитр с бумагой. Гамаш подошел к нему и нарисовал большой черный круг с четырьмя исходящими из него линиями – подобие того, что нарисовал Бовуар вчера за ланчем.
– И эта стрела оставляет вот такую рану?
Мэтью Крофт вышел вперед и словно потащил за собой всех собравшихся – они подались вперед на своих сиденьях.
– Именно такую.
Гамаш и Бовуар переглянулись. Частично они получили ответ на свой вопрос.
– Значит, – сказал Гамаш, – такое ранение могло быть нанесено охотничьей стрелой.
Мэтью Крофт не понял, к нему ли обращены эти слова Гамаша или нет, но все равно ответил:
– Да, сэр. Тут нет вопросов.
– Как выглядит охотничья стрела?
– Она металлическая, очень легкая и полая, со стабилизатором на конце.
– А лук?
– Охотничий лук называется композитным, он изготавливается из сплавов.
– Из сплавов? – переспросил Гамаш. – Значит, они металлические. А я думал, деревянные.
– Прежде были деревянные, – кивнул Мэтью.
– Некоторые так и остались деревянными, – крикнул кто-то из публики под общий смех.
– Это они надо мной смеются, инспектор, – пояснил Бен. – Когда я основал клуб лучников, мы взяли на вооружение деревянные луки и стрелы. Традиционную рекурсивную разновидность…
– Робин Гуд, – крикнул кто-то, и снова раздались смешки.
– И его веселые друзья, – напевным голосом добавил Габри, довольный своим вкладом.
Новая порция приглушенного смеха, но Габри его не слышал – освобождался от цепких пальцев Оливье, ухвативших его за ногу.
– Это верно, – сказал Бен. – Когда мы с Питером основали клуб, мы были очарованы Робин Гудом, ковбоями и индейцами. Мы и облачались соответственно.
Питер застонал, и даже Клара фыркнула, вспомнив это далекое прошлое: два друга бродят по лесу в зеленых рейтузах и удлиненных шапках, похожих на средневековые. Им тогда было лет по двадцать пять. Но Клара знала, что они до сих пор наряжаются в эти одеяния и отправляются в лес, когда думают, что их никто не увидит.
– Так что мы пользовались только деревянными рекурсивными луками и деревянными стрелами, – сказал Бен.
– А чем вы пользуетесь теперь, мистер Хадли?
– Теми же луками и стрелами. Не видели причины, зачем их менять. Мы пользуемся ими только для стрельбы по мишеням за зданием старой школы.
– Давайте подытожим. Современные луки и стрелы изготавливаются из металла. А старые были деревянными. Верно?
– Верно.
– Стрела может пройти через тело?
– Да, насквозь, – ответил Мэтью.
– Но вы, мистер Хадли, говорили о ковбоях и индейцах. Насколько я помню по старым фильмам, стрела остается в теле.
