– Но эти обои повсюду, – возразил Бовуар. – Не могла же она…
Он замолчал, увидев странное выражение на лице шефа. «Наверное, могла. Неужели это возможно?» – подумал Бовуар. Он присоединился к остальным, и все они стали поворачиваться, новыми глазами оглядывая комнату. Все стены? Потолок? Даже полы? Бовуар понял, что сильно недооценивал англичан и их стремление к безумию.
– А наверху? – спросил он.
Гамаш встретился с ним взглядом, и слово будто на миг повисло в воздухе. Гамаш кивнул.
– C’est incroyable
[48]
, – прошептали они в унисон.
Клара лишилась дара речи, а Питер уже приступил к делу: подошел еще к одному шву в другом конце комнаты и принялся осторожно снимать обои.
– Тут тоже, – сказал он, вставая.
– Это был ее стыд, – сказал Гамаш, и Клара услышала истину в его словах.
За час Питер и Клара расстелили на полу брезент и передвинули мебель. Прежде чем уйти, Гамаш попросил их снять обои со стены и по возможности удалить краску. Клара позвонила Бену, и он тут же согласился стать их помощником. Она была рада. Она бы позвонила и Мирне, которая была куда как трудолюбивее Бена, но эта работа требовала аккуратности и некоторых художественных навыков, и тут Бен, конечно, мог дать Мирне фору.
– Сколько на это, по-вашему, уйдет времени? – спросил Гамаш.
– Честно? Включая потолок и пол? Может, год.
Гамаш нахмурился.
– Это важно? – спросила Клара.
– Думаю, что да. Я не знаю наверняка, но мне так кажется.
– Мы постараемся по возможности скорее. Ведь нужно сохранить то, что под обоями. Но я думаю, мы многое сможем снять, чтобы получить представление о том, что там, внизу.
К счастью, Йоланда действовала в спешке и кое-как, стену не подготовила, так что обои отходили от нее легко. И, к облегчению Питера и Клары, она не замазала грунтовкой то, что было создано Джейн. Они начали после ланча и работали с небольшим перерывом на пиво и чипсы посреди дня. Вечером Питер поставил осветители, и они продолжили. Правда, Бен работать прекратил, сказав, что у него побаливает локтевой сустав.
Около семи вечера усталые и измочаленные Питер и Клара решили прерваться на обед и присоединились к Бену у камина. Бену наконец удалось уложить дрова и поджечь их, и теперь они обнаружили, что он, попивая красное вино и положив ногу на скамеечку, читает последний полученный Джейн номер «Гардиан уикли». Пришел Габри, принес китайскую закуску. До него дошли слухи о том, что в доме Джейн наблюдается какая-то активность, и ему отчаянно захотелось своими глазами увидеть, что там происходит. Он даже отрепетировал свое появление в доме Джейн.
Когда он вошел в комнату, его громадная фигура в куртке и шарфе показалась еще крупнее. Остановившись как вкопанный в центре и убедившись, что его слушают, он проговорил:
– Убийственные обои – кто-то из нас двоих должен уйти
[49]
.
Его внимательная аудитория разразилась одобрительным смехом, взяла у него еду и вытолкала из комнаты, чувствуя, что двух покойников – Джейн и Оскара Уайльда – для этой комнаты будет многовато.
Они работали допоздна и сдались около полуночи; они слишком устали, чтобы и дальше доверять своим рукам, и их обоих слегка подташнивало от растворителя. Бен к тому времени уже давно ушел домой.
На следующее утро при свете дня они увидели, что сделали около четырех квадратных футов наверху и четверть одной стены внизу. Похоже, Гамаш был прав: Джейн покрыла росписью каждый дюйм своего дома. А Йоланда поверх наложила обои или краску. К середине дня работа еще немного продвинулась. Клара отступила от очищенной стены с работой Джейн. Теперь уже было видно достаточно, чтобы понять, насколько это удивительно. В работе Джейн, казалось, были и система, и замысел. Вот только пока непонятно, какой замысел.
– Бога ради, Бен, это все, что ты сделал?
Огорченная Клара не сумела сдержаться. Питеру наверху удалось очистить фута два, а Бен не сделал почти ничего; правда, то, что он сделал, было блестяще. Кристально ясно и прекрасно. Но недостаточно. Если они хотят раскрыть убийство, им нужно очистить все стены. И быстро. Клара чувствовала, как нарастает ее тревога, и понимала, что становится одержимой.
– Извини, – одновременно сказали они оба.
Потом Бен встал и посмотрел на нее сверху вниз, как виноватая собака:
– Извини, Клара. Я знаю, что работаю медленно, но я постараюсь работать быстрее. Это приходит с опытом.
– Бог с ним. – Она обняла его за тонкую талию. – Пора выпить пива. Мы вскоре сможем вернуться к работе.
Бен оживился, положил ей руку на плечо. Они вдвоем прошли мимо Питера, который проводил их взглядом, и вдвоем спустились по лестнице.
К вечеру была очищена бо́льшая часть стен. Они позвонили Гамашу, и тот принес пиво и пиццу и привел Бовуара.
– Ответ здесь, – просто сказал Гамаш с банкой пива в руке. Они ели перед камином в гостиной, аромат супербольшой пиццы заглушал запах растворителя, которым удаляли краску. – Ответ в этой комнате с ее искусством. Я это чувствую. Это не простое совпадение, что Джейн приглашает всех вас сюда в тот день, когда принята ее работа, а потом оказывается убитой за несколько часов до того, как это увидят все.
– У нас есть кое-что, чтобы показать вам, – сказала Клара, отряхивая джинсы и вставая. – Мы очистили бо́льшую часть стен. Начнем сверху?
Схватив куски пиццы, они поспешили наверх. В комнате, где работал Питер, царил полумрак и было сложно в полной мере оценить творение Джейн, но там, где потрудился Бен, дела обстояли иначе. Хотя очищенное пространство было крохотным, оно поражало. Под блестящими, смелыми мазками оживали люди и животные, а в некоторых случаях люди превращались в животных.
– Это, кажется, Нелли и Уэйн? – Гамаш указал на одно из очищенных мест.
Там очень четко была видна женщина, прямая, как кол, с коровой. Кол был тоненький, а изо рта у счастливой коровы торчал кусок хлеба.
– Великолепно, – пробормотал Гамаш.
Они вернулись в темноту внизу лестницы. Ранее Питер выключил мощный светильник, который повесил утром, чтобы было виднее работать. За обедом они ели под свет пламени в камине и мягкое сияние двух настольных ламп. Стены при этом были погружены в темноту. Теперь Питер щелкнул выключателем – и гостиную затопил свет.
Гамаш зажмурился от яркого света, но через несколько секунд открыл глаза.
Он словно оказался в пещере, в одной из тех чудесных пещер, которые иногда находят спелеологи, с древними символами и изображениями. Бегущие олени, плавающие люди. Гамаш читал об этом в «Нэшнл джиографик», и ему показалось, что его волшебным образом перенесли в одну из таких пещер здесь, в сердце Квебека, в обжитой и даже консервативной старой деревне. Как и в случае с древними рисунками, Гамаш знал, что здесь изображена история Трех Сосен и ее обитателей. Он медленно, сцепив руки за спиной, шел вдоль стен. От пола до потолка стены были покрыты изображениями сельских сценок, классных комнат, детей, животных и взрослых, и все они пели, играли, работали. На нескольких фрагментах были изображены какие-то происшествия, а по меньшей мере на одном – похороны.
