— Должна же я была как-то обратить на себя внимание. Вот я и обратила. И мне это, если честно сказать, очень даже понравилось — быть в центре внимания. Хоть какое-то разнообразие. Все-таки, если быть до конца честной, я выходила за него замуж не по такой уж большой любви. Надеялась просто, что облегчу себе жизнь хотя бы тем, что не придется заботиться о хлебе насущном. От этих забот я действительно была избавлена. Зато душа моя умерла. Я просто бежала по замкнутому кругу, отсчитывая серые, безрадостные дни. А ведь когда я с ним познакомилась, он был довольно интересным человеком. Кто мог предположить, что со временем станет таким брюзгой? О мертвых, правда, не говорят плохо. Царствие ему небесное!..
Мне показалось, что Ирина не врала. А если это действительно так, то вряд ли она знает что-нибудь вообще о «кресле-убийце». Хотя все может быть. Поэтому я продолжила мощное наступление:
— Вы, Ирина Анатольевна, упускаете из виду одну маленькую деталь, совсем малюсенькую: в желудке вашего мужа обнаружена солидная доза снотворного. — Я затушила свою сигарету. Она тоже.
Факт наличия снотворного Ирина объяснила просто:
— Ко мне пришел друг. Он мне и предложил так поступить.
— Хороший, однако, друг. И советы мудрые давать умеет. У вас все друзья такие? — жестко сказала я.
Она не поняла моего сарказма и совершенно серьезно ответила:
— Нет, в общем-то. Только один.
— Этот? — Я показала фото с изображением Мартынова.
Ирина кивнула:
— Да. Он к мужу по делам пришел, и мы с ним договорились о свидании. Вот Антон и предложил: «Принеси чай. Эрнст дозу примет и вырубится, и нам с тобой никто мешать не будет».
— И вы положили снотворное в чай?
Ирина молча кивнула.
— А где, если не секрет, вы с ним познакомились?
— Тут у нас и познакомились. Он к мужу по делам ходил. Антон в последнее время часто у нас бывал, и они с Эрнстом все спорили о чем-то. Подслушивать, вообще-то, не в моих правилах, и я не знаю, какие дела они обсуждали. Но кричали громко. И вот в один прекрасный день он назвал меня самой привлекательной женщиной в мире и назначил мне свидание.
— И в тот же день предложил дать мужу снотворное? — улыбнулась я.
— Нет, почему же? Номер со снотворным мы уже потом придумали, и нам это здорово понравилось. А уж в тот день сам бог велел так поступить. Эрнст в тот момент прямо-таки со свету меня сживал. Довел до белого каления. С утра еще с этим придурком встречался. Тот, наверное, напел ему про меня, как всегда. Вот он и качал свои права, домостроевец несчастный, земля ему пухом! А тут Антон… веселый, как всегда, жизнерадостный и немножко, смею надеяться, влюбленный. Разве их можно сравнить? «Давай, — говорит, — Ирочка, оторвемся. А пенек твой трухлявый пусть поспит немного». Не могла же я предположить, что такое случится. Доза ведь была совсем скромная.
Короче, дорогой читатель, все мне было очень понятно. Эта лопушина влипла, как кур в ощип. Подставили голубушку. «Там, где любовь, там всегда проливается кровь»… И сейчас я этой дамочке скажу такое, что она, глупышка, ногти на пальцах ног грызть будет.
— А знаете ли вы, сударыня, что собственными руками своего мужа в гроб уложили?
Она, конечно, оторопела и была на грани истерики. Даже заикаться начала, бедняжка:
— Н-не п-понимаю, о чем вы, — и нервно забарабанила кончиками пальцев по крышке журнального столика, глядя на меня во все глаза.
— Все очень просто, Ирина Анатольевна. Регулярно отправляя мужа в объятия Морфея в этом кресле, вы тем самым вынуждали его оставаться там на длительное время. А в кресле находился предмет, излучавший радиацию. И уж поверьте мне на слово: предельно допустимой нормой там явно не пахло. А совсем даже наоборот — такой запредельной, что двадцати с небольшим часов вполне хватило, чтобы приобрести острую лучевую болезнь. С таким уровнем радиации разве что ликвидаторы последствий чернобыльской аварии сталкивались…
Ну, это я, конечно, краски сгустила. Немножко. Для пользы дела, разумеется.
Ее глаза продолжали увеличиваться в размере.
— Боже! — только и сумела произнести вдова и, всплеснув руками, приложила ладони к вискам. — Счетчик ведь действительно стучал в кабинете. С ума сойти! Так этот парень со счетчиком, он, наверное, заодно с вами? И откуда этот самый предмет взялся? Я об этом ничего не знаю. Значит, это чертово кресло и меня убить может?! Надо же срочно с ним что-то делать!
Наивная дамочка искренне полагала, что кресло это все еще в кабинете.
Спросите, дорогой читатель, почему это вдруг я ей так сразу поверила? Ответ один: интуиция. Кстати, полезная, скажу вам, вещь. Советую доверять ей почаще. Лично я всегда так поступаю.
— Кресло дважды подменяли, Ирина Анатольевна. То, которое сейчас стоит в кабинете, никакой опасности не представляет. Друг ваш об этом, конечно же, позаботился, будьте спокойны.
— Вы что, полагаете, что это Антон все подстроил?
— А у вас есть идеи получше? Так, что ли?
Вдова не знала, что отвечать.
Я поднялась с кресла и подошла к окну. Во дворе горела неоновая лампа. Ночь была настолько тихой, что деревья казались не настоящими, а лишь деталями декораций в сказочном театре.
— Господи, — прошептала она, потирая виски указательными пальцами, — что же теперь будет?
— Пора сушить сухарики, Ирина Анатольевна.
Я, честно говоря, и не ожидала, что она так среагирует на мою невинную шутку. А она, бедняжка, хлопнулась в обморок. Хорошо еще, что прямо на диване. Все ж таки помягче. Вот тебе и здрасте! Только этого мне, конечно, и не хватало для безоблачного счастья. Пришлось поливать ее водой.
Несчастная вдова открыла глаза и непонимающе уставилась на меня.
— Что это со мной?
— Ничего страшного, Ирина Анатольевна. Успокойтесь. Совесть, наверное, немножко замучила. А так все хорошо.
Но, срубив голову, обратно не приставишь. Теперь женщина принялась рыдать и вопить. Мне это порядком надоело, и, ухватив ее за плечи, как следует тряхнула.
— Все, Ирина Анатольевна, это уже перебор. Давайте-ка лучше заглянем в сейф вашего мужа.
Мы прошли с ней в кабинет.
Акций там, как вы уже поняли, догадливый мой читатель, конечно же, не было.
— Я же говорила вам, что после его смерти никаких акций никакого ЖБИ-1 тут не было, — сказала женщина, опасливо поглядывая на кресло мужа.
— Вот из-за них и прикончили Эрнста Натановича. Я так думаю, — сказала я.
— Господи, да разве из-за этого убивают? Неужели же это действительно так?
— Мне тоже хотелось бы, чтобы все было иначе. Но увы и ах! Вот, послушайте сами, очень даже интересно, — и я включила ей милую беседу двух ублюдков, которых так «сильно» волновали экологические проблемы. Точнее, они волновали лишь одного из них. А другой вообще считал: сделал дело — гуляй смело.
