Когда мы шли на пруд, она уже была мертва. Я ей все равно ничем не смогла бы уже помочь. Звучит утешительно, убаюкивая совесть. Но это с одной стороны. С другой — если бы мы с Кешей зашли в особняк до купания, может, застали бы убийцу на месте преступления.
Только что толку после драки кулаками махать?
В следующий раз надо внимательнее относиться к высказываниям моих магических помощников.
Ясно же, что никому, кроме Антона, смерть Ирины не была выгодна. Но тут я вспомнила: какой я была лопушиной, считая Ирину Анатольевну убийцей своего мужа! А тоже ведь на сто процентов была уверена, что права. А теперь вот Ирина сама оказалась жертвой.
Скоропалительных выводов делать, конечно же, не стоит. Может, ее вообще убил какой-нибудь заезжий маньяк.
Все возможно, все возможно. Только мое шестое чувство заупрямилось и отказалось принять данную версию за рабочую.
Скорее всего дело было так.
Ирина Анатольевна, вооружившись информацией, которую я ей любезно предоставила, решила добиться сразу двух целей: вернуть своего возлюбленного и законно принадлежащие ей акции ЖБИ-1. Она набрала номер его телефона, зазвала Мартынова в гости, чтобы обсудить ситуацию. Короче говоря, маленько пошантажировала.
Но вот незадача — человек с такими глубокими познаниями Мартынову не был нужен. А уж делить с вдовой акции, которые он кровью и потом добыл, тем более не входило в его планы. Посему он и нашел простой, по его мнению, способ заставить вдову замолчать.
И хорошо еще, если Ирина скрыла, откуда у нее информация.
Склоняюсь к мнению, что женщина все же умолчала о детективе, идущем по его следу. Иначе его действия выглядели бы нелогичными. Тогда скорее всего он сначала успокоил бы Ирину, как мог, и попытался бы отыскать и нейтрализовать меня.
Бригада закончила осмотр места происшествия. Мы с Кешей подписали протокол.
Опрос свидетелей, то бишь нас, ничего особо полезного не дал стражам правопорядка. Ведь мы пришли слишком поздно. А уж своих отпечатков там, где не надо, я им, разумеется, не оставила.
Оперативники вызвали машину, чтобы доставить тело в судмедэкспертизу.
— Спасибо, вы свободны, граждане, — изрек тип, который мне не понравился.
Кешка кивнул и позвал меня:
— Пойдем, Таня.
Но Гарик Папазян, вновь перестав замечать моего друга, сказал:
— Падажди, Танэчка. Мы же с тобой купаться собирались. Забыла уже, да?
Я натянуто улыбнулась. Его шуточки начали меня раздражать.
Но Папазян, не обращая внимания на мой кисляк, сказал:
— Пойдем, присядем и обо всем договоримся.
Мой рыцарь на час сообразил, что из железной хватки Гарика меня не выдернуть, и тихо испарился.
Худосочный опер, усмехнувшись, буркнул даме-судмедэксперту, не слишком-то переживая о том, что его услышим мы с Гариком:
— Кобелян, как всегда, в своем репертуаре. Ни одной юбки не пропустит, паразит.
Та скупо улыбнулась в ответ. Мы с Папазяном вышли во двор и сели на лавочку.
— Что, Таня-джан, рассказывай, да, что ты тут делала? Про купанье ночью мы уже слышали. Теперь правду хочу.
Я начала мести пургу о помощи в Ленкиной работе, о пропавших в поезде долларах, которые я разыскивала в поте лица, о Тамаре с Мананой, которые, не имея адреса, пытались отыскать родственников, а я им активно помогала. И завершила свой путаный рассказ тем, что все вышеперечисленные события побудили общество отправиться к озеру и организовать ночное купание, финальной сценой которого стало обнаружение трупа. Свалила все в одну кучу. У несчастного Папазяна явно крыша поехала. Он покрутил головой, одновременно произнеся нечто нечленораздельное, вроде «бву-бву-бву».
— От кружевница, Танэчка. Хватит плести уже, да. По делу гавары. Что по делу Губера имеещь?
Я сделала удивленное лицо, но, не выдержав взгляда Гарика, рассмеялась.
— Шельма. Знать бы раньше, что ты этим делом занимаешься, я бы, может, к тебе за помощью пришла. А то обратилась к одному своему старому знакомому, а он мне от ворот поворот.
Но Папазян, учуяв дичь, стал напористым. Теряя терпение, он сказал:
— Колись, колись. Помогай другу, да.
Тут у ворот остановилась машина, которую в народе называют труповозкой. Из нее вышли санитары с носилками. Одним словом, опять суета. Я поднялась:
— Давай так, Гарик. Я заберу кое-что у своего знакомого и вернусь. Вы меня до города подбросите. Там и разберемся. О’кей?
Папазян вздохнул:
— Что с тобой поделаешь, чертовка? Иди. Надеюсь, что не обманешь.
* * *
В доме моих новых знакомых суета все еще продолжалась. Компания, правда, перебазировалась в дом, не удосужившись даже залить все еще тлеющие угли. От каждого порыва ветра они разгорались с новой силой.
— Танэчка, а мы тэбя заждались уже. Кеша все рассказал. Какой кошмар. Садись скорее. Скажи нам, что там еще нового было? Кто ее убил?
Я, разумеется, не собиралась отчитываться перед ними. Да их на самом деле это и интересовало-то постольку-поскольку… В качестве информации для деревенских сплетен.
На столе уже стояли наполненные рюмки — народ собрался опохмелиться. Чужое горе их как бы и не жало. Из дам отсутствовала только Инна: силы, похоже, оставили ее.
Кешка обрадовался моему появлению так, словно я была самым родным на свете человеком для него и словно этот самый родной отсутствовал не менее года.
Он вскочил, ринулся ко мне и попытался усадить на свое место.
Я решительно покрутила головой.
— Спасибо за все, ребята. Но меня ждут. Так что извиняйте. Жорик, можно тебя на минуточку?
Он оставил в покое подцепленный вилкой кружок огурца и, кивнув, поднялся.
* * *
Процесс возмещения материального ущерба проходил в маленькой комнатке, служившей, очевидно, кладовкой. Там-то и были замаскированы мои кровные. Наверное, запасливый Жорик приберегал их на черный день.
— Вот, Танэчка. Прости, бес попутал. И потом я же нэ знал, что ты такой человек хороший. Я, вообще-то, в жизни такими делами не занимался. Сначала я и правда хотел пошутить, но в последний момент не удержался.
Я просто кивнула. Порицать его или же другие какие-то мысли на этот счет высказывать у меня не было времени. Поверим на слово. Вернул, и ладно. С совестью своей пускай сам договаривается.
Я попрощалась с приятной компанией, которая вовсе не собиралась разбегаться, и вышла во двор.
Жорик и Кешка пошли провожать меня до калитки.
— Танечка, когда мы снова увидимся? — шепнул мне на ухо Иннокентий.
