А вот жене Севастьянова он ничего не обещал. И в один прекрасный момент взял ее за жабры.
Все шло по плану, пока не появился Грач. Этот крендель сбил Элеонору с толку, отбил у Полухи ее сына.
Полуха – спец в своем деле, и в рукопашном бою он в числе первых, но Грач сделал его, считай, одной левой. Полуха до сих пор в шоке после встречи с ним.
Матвей Грачев мотал срок на «централе» с очень серьезными людьми. Об этом Калуга узнал от человека, который наводил о нем справки по просьбе Грача. И сам Шекель был достаточно известной личностью в криминальных кругах, и все-таки Калуга рискнул встретиться с Матвеем на его территории. Там с ним и сцепился…
Иван Семенович отдавал себе отчет, что фактически проиграл «стрелку». Это его и злило, но отмашку на Грача он давать не стал, хотя и очень хотел. Более того, он всерьез собирался снять претензии с отеля. И дело не в том, что Матвей подключил к делу своего друга-мента…
Дело в том, что Калуга знал, кто такой Грач. Пацан за свои неполных тридцать лет прошел Крым и Рим. И в Чечне вражью кровь лил, и в бригаде у Ферзя работал по «мокрому». А на «централе» он очень сильно помог авторитетному Герцу, подписался за него в схватке с беспредельщиками. Говорят, кучу народу положил – и в той заварухе, и вообще…
Может, Герц и не стал бы подписываться за «Гранд Хаус», но за самого Грача мог спросить. Не сразу, и не на воле, а дорожка у Ивана Семеновича скользкая, сегодня с девочками в своем особняке, а завтра с тараканами на киче. А там и малявка по воровской почте подойдет…
Калуга мотал срок, знал, что такое тюрьма. Двадцать лет ему было, когда он влетел за грабеж. Отмотал срок, вышел на волю, и снова на старое, но уже совсем по другой, более безопасной схеме. А в девяносто пятом его реально могли закрыть за убийство. Менты и труп нашли, и орудие убийства с пальчиками гражданина Калужных. И это не подстава была, он реально застрелил своего должника. Сгоряча застрелил, бездумно и бестолково. На этом и погорел. Только вот сел за это дело его друг. Калуга ни о чем не просил Клима, он сам пошел к ментам и взял все на себя. Дескать, сам убил, а пистолет своему боссу подбросил, потом одумался и явился с повинной. Разумеется, Калуга возражать против такого расклада не стал…
Впрочем, не так страшен криминальный мир, как его малюют. Не факт, что за Грача спросят. Но вдруг киллер промахнется, вдруг пацан уйдет от возмездия? К Герцу Матвей обращаться не станет, сам даст ответку. А он может, опыт у него по этой части большой. Крутой пацан этот Грач, с таким лучше не связываться. Лучше унять свою злость…
А еще Калугу напрягал момент с акциями «Гранд Хауса», которыми он владел напрямую, без посредников. Акции ушли, но имя владельца осталось. Обычно он предпочитал действовать через третьих лиц, в таких случаях громкие скандалы его не пугали. В случае же с отелем он мог очень сильно засветиться. А специфика его работы требовала оставаться в тени…
Матвей Грачев, считай, одержал победу, и Калуга уже готов был смириться с этим. И тут вдруг такой сюрприз! Элеонора не уставала поражать его своей тупостью. Что ж, придется поразить ее саму. А потом перевести в свой гарем на пару-тройку месяцев. Текучка кадров у него большая, так что вакансия для нее всегда найдется. А там и в Турцию можно будет отправить, каналы для сбыта у него есть…
Калуга озадачил Жирика и послал его работать. Вместе с ним он отправил и Вакулу, своего бессменного телохранителя. Пусть найдет Альберта, пусть его привезут сюда. А пока можно взять паузу.
Иван Семенович поднялся со своего места, отбросил в сторону простыню и бомбочкой спрыгнул в бассейн…
Август еще не закончился, а этот месяц был включен в устный контракт. Элеонора заплатила Матвею, и он должен был охранять дачу.
Матвей вогнал лопату в землю, копнул. Картофель не самый лучший, мелковатый, но есть можно. И нужно.
Элеонора забыла об этом их договоре, да и он в принципе махнул на него рукой. Но ему негде жить, а дача – отличный вариант. К тому же у него картошка в земле и капуста на грядках. И еще, если Элеоноре вдруг понадобится его помощь, она сможет найти его здесь. Не доведет ее до добра союз с Крымовым, Матвей почти не сомневался в этом. Рано или поздно с ней что-то случится… Он гордый и злопамятный, но все-таки у него долг перед Элеонорой. Даже после того, как она его кинула, он в долгу перед ней. Окончательно потерялся бы в этой жизни, если бы не она. А так он на плаву. Своего жилья у него нет, финансы поют романсы, но есть голова, руки, а работу всегда найти можно.
Мебельная фабрика неподалеку открылась, Матвей вчера там был. Судимость у него, поэтому берут его только грузчиком, на десять-пятнадцать тысяч в месяц. А он столяр по образованию – и диплом у него есть, и опыт работы. Начнет с грузчика, зарекомендует себя, тогда его к станку подпустят, там и платят больше. Чем лучше будет работать, тем больше будет получать. Снимет квартиру, будет жить как человек…
Матвей наполнил ведерко. Возле крана с водой стоял старый, с мелкими дырочками, таз, туда он и высыпал картошку. Промыл ее проточной водой, занес в дом, взялся за нож…
Ужин у него нехитрый – картошка, жаренная на сале, зелень с грядки, морковь оттуда же. Когда-то для него это был пир горой, сейчас же радости не было вовсе.
Он скорее почувствовал, чем услышал, как открылась калитка. Это могла быть Элеонора, но тогда почему на душе взвыла тревога?
Тревога могла быть ложной, а Элеонора – настоящей. Вдруг она привела с собой Крымова, который собирался его добить?
Матвей сунул руку за стол, снял с крепления «стечкин», передернул затвор. Только тогда выглянул во двор.
К дому направлялись двое. Внушительной комплекции, в строгих костюмах, при галстуках. Погода ясная, теплая, а у них пиджаки застегнуты. Видимо, этим они давали понять, что бояться их нечего. Стволы под пиджаками, пока их выхватишь…
И Матвей сунул ствол за пояс, а еще вложил под рукав финский нож, который мог стать его палочкой-выручалочкой.
Он вышел навстречу гостям, но далеко от дома уходить не стал.
– Ты Грач? – останавливаясь, спросил широколобый парень с челюстью, как у тираннозавра.
То ли эти ребята действительно пришли с миром, то ли они пытались усыпить его бдительность. Матвей рассчитывал на первое, но не исключал второго.
– Ну, допустим.
– Поехали!
– Куда?
– Калуга тебя зовет.
– Ух ты, какая честь! Не, пацаны, я не поеду.
– Почему?
– Да как-то нехорошо мы с ним расстались.
– Он сказал, что косяка за тобой нет. – Парень тяжело ронял слова, с трудом двигая исполинской челюстью.
Не нравился Матвею этот разговор, подвох здесь какой-то. Этот подвох он чуял спиной.
– Ну, сказать можно все, что угодно.
– Он из уважения к Герцу тебя не тронет. У него реальный к тебе разговор.
