Гаишник проверил документы, забрал деньги. Только тогда заглянул в салон внедорожника, выцепил взглядом Матвея, усмехнулся:
– Все торопишься?
Матвей махнул на него рукой. Пусть проваливает, не до него.
– Это не мы торопимся, – разгоняя машину, фыркнул Горшок. – Это жизнь нас торопит.
– Сейчас направо! – сказала Рита.
– Как направо? – удивился Матвей.
Он хорошо знал дорогу к ее дому, и сейчас надо было ехать прямо, а потом уже поворачивать – и налево, а не направо.
– Юра у своего друга. Он к нему пришел и оттуда мне позвонил… Боится он.
– Чего боится?
– А вдруг эти за Юрой гонятся!
– Может, и гонятся! – кивнул Матвей. – Давно удрал?
– Вчера еще.
– А тебе когда позвонил?
– Сегодня.
– Козел!
– Что?! – взвилась Рита. – Не смей так о нем говорить!
– А если бы за тобой ночью пришли?
– Так у меня же охрана!
– Охрана – это я, а все остальное – так себе.
Телохранитель нес вахту во дворе ее дома, в машине. Установил видеокамеру напротив двери, вывел изображение на экран ноутбука и затих в ожидании. А там, где тихо, там и от сна не удержаться. Наверняка Леша дрых этой ночью как сурок.
– И этот твой так себе, если он тебе вчера не позвонил.
– Юра его зовут! – простонала Рита.
– Ну хорошо, Юра.
– И зачем ты только появился?
– Зачем?
– На мою беду появился! Жила раньше, горя не знала.
– Ну да, в бабском платке на морозе и в пальто на рыбьем меху. И Марина в холодных сапожках… Горя она не знала, – усмехнулся Матвей.
– Это не горе… Горе – это когда мужа убивают! А беда, когда мужу изменяешь! И беда у нас, и горе! И во всем ты виноват! Это же тебе отомстить хотели! За какого-то Калугу! Кто это такой?
– Бандит, который у Элеоноры отель отбил, а я обратно вернул. Мне теперь за него мстят. Что здесь непонятного?
Машина остановилась во дворе высотного дома в Черемушках. Рита собралась сама показать путь в семнадцатую квартиру, но Матвей оставил ее в машине. В прошлый раз он поступил так же, и, как оказалось, правильно. В квартире некоего Штанкова их могла ждать засада, поэтому нужно было вести себя очень осторожно.
Рита позвонила Штанкову, объяснила ситуацию и поручилась за Матвея.
Хозяин квартиры встретил их на лестничной площадке, с сигаретой в руках. Здоровый мужик, пузатый. Верх головы у него зауженный, а лицо непропорционально широкое, еще и щеки мясистые, нос картошкой.
– Ты Грачев? – спросил он, показав на Матвея пальцами, в которых дымилась сигарета, и улыбнулся с чувством гордости за свою проницательность. Хотя и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы определить старшего из двух всего человек.
За Матвеем следовал Горшков, а сверху спускался Лузгин, который уже воспользовался лифтом. Он должен был исключить возможную опасность с верхних этажей.
Матвей кивнул, и Штанков показал ему на дверь в свою квартиру. Горшкову он велел остаться на лестничной площадке, но тот не собирался оставлять своего босса с его больной рукой и, когда хозяин стал закрывать дверь, приставил к его животу ствол пистолета и прошипел:
– Ты, мужик, тут свои права не качай, не надо!
– Ну, так бы сразу и сказал! – жалко пробормотал Штанков. – А то ствол зачем-то достал!
Драпова Матвей нашел в кухне. Тот сидел за столом, уложив подбородок на сомкнутые ладони. В близоруко сощуренных глазах искрилась злость затравленного волка. Початая бутылка водки на столе, нехитрая закуска.
– Это все из-за тебя! – увидев Матвея, воскликнул он.
– Очки из-за меня потерял?
– Из-за тебя меня чуть не убили!
– Ну, извини!
– Извинить?! Да ты мне всю жизнь сломал!
– А ты никакой вины передо мной не чувствуешь? – резко спросил Матвей.
Драпов не выдержал его взгляд, опустил голову.
– Можешь показать дом, где тебя держали?
– Могу.
– Кто держал?
– Какой-то Клим.
Матвей достал из кармана снимок случайного человека, предъявил на опознание.
– Этот?
– Не похож.
– А этот? – На этот раз он показал фотографию Клима. Его сняли, когда он выходил из своего ресторана, куда приезжал с инспекцией.
– Он! – встрепенулся Драпов. – Когда ты его видел?
– Зачем он тебя похитил?
– Не знаю… Вернее, не знал… – исподлобья глядя на Матвея, ответил Юра. – А вчера узнал… Клим был, с ним какой-то Монтер… Что у тебя с рукой?
– Стреляли.
– Кто стрелял? Я?
– Ну, была такая мысль.
– Клим эту мысль тебе и преподал на блюдечке с красной каемочкой… Я в тебя стрелял, а ты мне отомстить должен был. Меня бы убили, а ствол тебе в машину подбросили бы… Это очень страшные люди!
– Ну, ты же их сделал?
– Не думаю, что я сильней. – Драпов поднес палец к переносице, как будто собирался подправить очки. – Я на эффект внезапности работал. А они по тебе нарабатывали. Столько, сказали, наработали, а Грач живой. Не отомстили за Калугу. Не смогли тебя убить, так хоть закроют…
– Так прямо и сказали?
– Да, так и сказали…
Матвей задумался. Клима нужно было наказать, и это без вариантов. Это и месть, и защита в нападении. А еще Матвей не имел права отступиться от Клима из-за Элеоноры. Как он ей в глаза смотреть будет, если спустит это дело на тормозах? Ей за недоказанное покушение отомстил, а Климу спустил реальный выпад и подставу…
Он мог сам взять штурмом дом Клима. Есть у него комплект спецназовской формы, каски, бронежилеты, и этот маскарад мог сработать. Но, во-первых, это незаконное проникновение в чужое жилище, со всем отсюда вытекающим, а во-вторых, можно было попасть пальцем в небо: скорее всего, Клима уже нет в этом доме. А вот ментам там работа была. Драпов мог показать им, где Клим держал его в заточении. А еще он мог написать заявление и сдать своих похитителей с потрохами. Клим фактически признался в том, что пытался убить Матвея, еще и подставить его собирался. К тому же самого Драпова собирались убить. Да и похищение человека – само по себе статья Уголовного кодекса с серьезным сроком…
Да, надо подключать ментов, и пусть они работают с Климом. И Матвей подключится.
– Ты должен понимать, что мы структура серьезная, и у нас все по закону, – пристально глядя на Драпова, сказал он. – Поэтому ты напишешь заявление в милицию.
