А вернулось оно с пышногрудой девицей в белой рубашечке и пилотке, как у стюардессы. Она стояла перед ним и махала рукой. Вот и девочки наконец приехали…
Клим протянул к ней руку, но девушка вдруг куда-то исчезла, а на ее месте оказался какой-то мужик. Клим дернулся, но было уже поздно. Тяжелый кулак бронебойной болванкой ударил в челюсть, и сознание улетело вместе с оторванной, как могло показаться, башней.
Все правильно, стюардесса – это к отлету.
Марина рыдала, ее маленькие ручонки крепко сжимались вокруг шеи. Матвей и сам пустил слезу.
– Они хотели меня убить!
– Нет их больше, Маришка. Нет. И не будет. Теперь только хорошо будет.
Не зря Матвей окучивал охранные агентства калуговской братвы. В «Бердыше» на крючок он взял обычного охранника Митю, с которым дружил реальный браток из этой же конторы.
Этот браток и позвонил Мите, попросив организовать ему телок. Дескать, большой босс хочет сабантуй замутить… Митя сделал все правильно, позвонил Матвею. Деньги парню очень нужны были, и он их получит, потому что информация оказалась очень ценной.
Братка повязали, раскололи, он и показал, где находится Клим. И девчонок для приманки взяли.
К ментам Матвей не обратился, обошелся своими силами. И Клима взял тепленьким. Но главное, дочь вернул.
– Маришка, тебя сейчас к маме отвезут.
Он сам отнес ее в машину под присмотр двух бойцов. Немного подумав, велел ребятам отъехать с Мариной в неприметное место. Вдруг контрудар последует, или вдруг собровцы нагрянут – как бы чего не случилось…
Сам же вернулся в дом, уж очень ему хотелось поговорить с Климом.
Бандита откачали, привели в чувство. Он бешено смотрел на Матвея. Обдолбленный он какой-то, дикий. Еще один экземпляр вусмерть пьяный. Вакулу даже не хотели связывать, как всех остальных, но Горшков настоял.
Матвей ударил Клима в живот. Он знал, как нужно бить, чтобы человека скручивало в бараний рог. Боль страшная, а сознания жертва не теряет.
– У-у-у! – громко застонал Клим.
Матвей ударил снова, на этот раз по почкам.
– Это тебе для начала… А это за дочь!
Матвей не считал себя садистом, но сейчас наслаждался мучениями этого ублюдка. Не за себя мстил, за Марину.
– Уй-ёё!.. Не надо!.. Ё-ё-ё!.. Хватит!.. – корчился в судорогах Клим.
– Марину хотел убить, падла?
И снова Матвей обрушил град ударов. Вскоре Клим затих, потеряв сознание.
Его снова привели в чувство, а жажда мести не утихла.
– Я не хотел ее убивать! Ты не так понял! – в паническом страхе перед новым приступом боли скулил Клим. – Это Монтер! Я отпустить Марину хотел! А он сказал, что не надо пока. Драпов забрал заяву?
– Забрал, – нависая над ним, с кровожадной ухмылкой кивнул Матвей. – Но это неважно. Ты по-любому подохнешь. От боли…
Он бил Клима до тех пор, пока тот не отключился. И снова дал команду его откачать.
– Не надо! – Клим, очнувшись, смотрел на Матвея с ужасом и мольбой о пощаде. – Давай договоримся! Хочешь, казино забери!
– Казино?! Забрать?! – удивленно повел бровью Матвей.
А что, интересная мысль. Странно, как он сам до этого не дошел.
– Только не убивай!
– Ну хорошо, сейчас составишь завещание, – усмехнулся Матвей. – Отпишешь мне казино, ну, свою в нем долю…
– Завещание?
– Ну да… Своей смертью умрешь… От боли. А казино я унаследую…
– Я не хочу умирать, – мотнул головой Клим.
– Никто не хочет. Смерть – это сырая темнота, в которой тебя будут жрать черви…
– Давай договоримся!
– Я же предложил свой вариант, – оскалился Матвей.
– Это не мой вариант! Мой вариант – это когда я остаюсь живой.
– Составляешь дарственную на свою долю в казино?
– Ну, можно и так, – через силу выдавил Клим.
Совсем недавно он готов был отдать все в обмен на возможность жить. Но сейчас он уже думал, как обмануть Матвея. Не хотел он уже расставаться со своим казино…
– Казино переходит ко мне, ты возвращаешься домой, собираешь людей, и я получаю от тебя гранату. Нормальный вариант. Только он мне не нравится… Ты же понимаешь, я, по-любому, должен грохнуть тебя. Понимаешь?
– Э-э… Никаких гранат, отвечаю, – жалко пробормотал Клим.
– А вариант интересный. Казино мне бы не помешало… Ты как считаешь, братан? – глянув на Яхонта, спросил Матвей.
– Реальный вариант. А чего добру пропадать? Все равно ведь кончим козла, – ухмыльнулся тот.
– Добро не пропадет. Но война за наследство начаться может… Ты, Клим, завещание составил?
– Да… То есть нет…
– Будет война, – куда более уверенно сказал Матвей. – Кровь прольется. А если нечего будет делить, то никаких проблем. Отдашь казино, и никаких проблем.
– Отдам. Но только в обмен на свою жизнь, – с ненавистью глядя на него, процедил Клим.
Физическая боль отпустила его, но душевная – взяла за горло. И будь его воля, он бы сейчас перегрыз Матвею глотку. Но сейчас все против него, и Клим прекрасно это понимал. Матвей реально мог его убить, и он вынужден был держать себя в наморднике и на цепи.
– Не будет нам счастья от твоей жизни, – покачал головой Матвей.
– Отвечаю, нормально все будет…
– Ты сейчас ответишь. За мою дочь.
И снова сильный точный удар заставил Клима скорчиться от боли.
Матвей не прочь был отжать у этого ублюдка весь его бизнес, но злость оказалась сильнее корысти.
Хотя и убивать не хотелось. Сколько ж можно убивать…
Глава 30
Чем выше полет, тем больнее падение. А боли Клим нахавался вдоволь. Никогда его еще так больно не били, как это делал Грач. Ему бы палачом у Бормана работать…
И дернул же его черт связаться с Грачом. И Калуга на этом пацане погорел, и сам Клим. На самом дне он оказался, и нет никаких шансов подняться…
Клим лежал на ворохе старой соломы в каком-то холодном погребе. Ватник на него надели, чтобы он не околел, но это не помогало. И холодно ему, и паразиты одолевают. Все тело зудит, чешется, спасу никакого нет, но руки связаны за спиной скотчем, и не почешешься.
Да, Грач жестоко унизил его. Сначала избил, затем вывез куда-то, закрыв его в этом холодном погребе. Наверняка он задумал какую-то гадость против него. Климу и так хреново, но это лишь только начало. Дальше будет только хуже.
Его стало клонить в сон, и он уже засыпал, когда над головой загрохотало. Кто-то подошел к люку, отодвинул задвижку и открыл его. Этот же человек спустился вниз, схватил Клима и вытащил его наверх с такой легкостью, как будто он был соломенным чучелом.
