— Как ты думаешь, кто мог убить Панарина? — глядя на дорогу, спросила Антонина.
— Если честно, без понятия.
— У него были враги?
— Да нет, какие там враги…
— Ну, может, кто-то претендовал на его акции?
— Да нет, не было ничего такого. Я бы знал…
— Может, с кем-то из арендаторов был конфликт?
— Нет, Рома не жаловался…
— Тогда кто мог его убить?
У Антонины на душе кошки скребли. Вроде бы и правильные вопросы она задавала, но при этом создавалось ощущение, будто просто воду в ступе толчет. Бесполезные вопросы, бестолковые движения… Оперативники любовников Панариной отрабатывали, местность вокруг поселка в какой уже раз прочесывали — искали следы снайпера, пытались выявить людей, которые могли видеть его до и после выстрела. Работа большая, людей не хватало, а следователь занимается черт знает чем…
— Не знаю… — пожал плечами Скачков. — Я мог бы обвинить в этом Арбатова, но зачем? Мне реальный виновник нужен. Я потому к вам и обратился. Навел справки, узнал, что есть подозреваемый, а потом узнал, что его оставили в покое. Подумал, что следствию не козел отпущения нужен, а реальный преступник. А раз так, то с таким следствием нужно сотрудничать. Ну, еще и от себя подозрения надо было отвести. Вот я и сунулся к вам… А тут вдруг оказывается, что у следователя личная симпатия к Арбатову. Может, и алиби липовое…
— Не липовое, — мотнула головой Антонина.
— Но симпатия реальная, да?
— Я люблю Семена.
Нелегко дались ей эти слова. Во-первых, она стеснялась говорить о сугубо личном и деликатном. А, во-вторых, любовь к Семену не казалась ей уже такой прочной, как это было, например, сегодня утром…
— А почему тогда вышла замуж за другого?
— Это вас не касается.
— А если я сделаю тебе предложение? Тянуть не будем, прямо сейчас поедем и распишемся.
— Распишемся, — скрывая улыбку, ответила она. — В протоколе допроса.
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Ну, в протоколе допроса тоже можно расписаться. Только смысла в этом нет. Я не знаю, кто убил Рому. И мои люди не при делах. Ты можешь допрашивать их дни и ночи напролет, все равно ничего не узнаешь…
— А вдруг?
— Может, начнем лучше с алиби? У Арбатова есть алиби? Кто его выгораживает?
— Его не выгораживают. Что было, то и говорят.
— Кто? Кто-то из гостиничного персонала? Так и у меня имеется свой персонал, охрана и прислуга. В районе восьми утра я был дома. Экономка это видела. Она у меня и горничная, и кухарка, и… В общем, одна за всех, и на все руки. Она тебе все расскажет… И как я хорошо к Роме относился, расскажет.
— И как с его женой спал?
— Ну, начнем с того, что Лида сама напросилась, а я не железный… Арбатов твой тоже не устоял, да?
— Устоял бы. Если бы мы тогда были вместе. Но дело не во мне. Дело в том, что Рома был твоим другом.
— И братом, — кивнул он. — А я с ним так по-скотски… Потому и места себе не нахожу…
Скачков замолчал и так промолчал всю дорогу.
Им понадобилось два часа, чтобы выехать на Новорижское шоссе. Его дом находился в элитном поселке всего в десяти километрах от Москвы.
Дом впечатлял — башенки, террасы, эркеры. И во дворе все дорого и со вкусом. И самая настоящая «караулка» возле ворот, как у Панарина.
Радик не сообщал никому о своем приезде, и пульт дистанционного управления не доставал, но ворота стали открываться, едва только машина подъехала к дому. И охранник в униформе появился. Козырять он боссу не стал, но голову перед ним склонил.
А с широкого гранитного крыльца к ним спускалась женщина — высокая, статная и даже красивая. Но не молодая. Лет пятьдесят, стройная, подтянутая, с еще свежими следами былой красоты. Она сошла с крыльца и застыла в ожидании, когда Скачков обратит на нее внимание. Он вышел из машины, улыбнулся ей и представил Антонину:
— Инна Сергеевна, прошу любить и жаловать. Антонина Евгеньевна Берестова, капитан юстиции, наш почетный гость.
Женщина мило улыбнулась, движением руки показала на дом, приглашая зайти, но Антонина не сдвинулась с места и строгим тоном произнесла:
— У меня к вам несколько вопросов.
Она смотрела на женщину в легком замешательстве. Вроде бы и не молодая она, эта Инна Сергеевна, потому не могла быть любовницей Скачкова. Но ведь он и сам не молодой, у них разница всего в несколько лет. Что, если они спят вместе?..
— И вопросы будут, и ответы… — Радик взял Антонину под руку, повел в дом.
Она растерянно улыбнулась и пошла за ним. Действительно, что это на нее нашло? Какое ей дело, спит Скачков со своей экономкой или нет?..
Радик показал ей роскошный холл с потолком в два этажа и огромным камином, затем они поднялись на второй этаж. И оказались в спальне с богато инкрустированной кроватью под балдахином. Только тогда до нее дошло, что Скачков завел ее куда-то не туда.
— Зачем ты меня сюда привел?
— Ну, в машине я не мог… — сказал он, с гипнотической улыбкой глядя ей в глаза. — И в холле неудобно…
— Что не мог? Что неудобно?
— Ты все понимаешь.
Он расстегнул пуговицы, снял китель, а Антонина даже не шелохнулась. Она действительно все понимала. И хотела…
Он уложил ее на кровать, снял юбку, колготки…
— Не надо! — Антонина дернулась, пытаясь выскользнуть из-под сильного и тяжелого тела, но Скачков не позволил ей вырваться. Она дернулась еще раз, другой, затем затихла, чем Скачков и не преминул воспользоваться…
Глупо, все глупо, но уже ничего не изменишь…
Глава 8
Черноволосая кареглазая мисс молотила по груше азартно, но бестолково. Девушка смазливая, фигуристая, сексуальная, только Семену и дела до нее нет. Он объяснил ей, что и как нужно делать, и ушел. У него и помимо тай-бо масса дел, и все нужно закончить до прихода Антонины. Вот кто ему нужен — и сейчас, и всегда.
Семен вышел из гостиницы, окинул взглядом стоянку перед парадным входом. Вдруг Антонина уже приехала… Но ее машины не было.
— Гражданин Арбатов? — услышал он вдруг мужской голос.
Семен обернулся, и в дверях гостиницы увидел молодого парня с насмешливыми глазами.
— Лейтенант Прихожих, — представился он, небрежно коснувшись пальцами своего надбровья. — Уголовный розыск.
Брови у него густые, черные, как смоль, но вряд ли он хотел обратить внимание на это. Скорее, обозначил движение, которым берут под козырек.
— Я так почему-то и понял, — кивнул Семен.
