Радик предчувствовал смерть. И сны ему кошмарные в последнее время снились, и завещание он составил. Но в родном селе он хоронить его не просил. Так бы и предали бы его земле где-нибудь в Москве, если бы не сестра. Ольга Матвеевна настояла на том, чтобы Радика похоронили на родной земле, на окраине рязанского села, откуда он был родом. И мать его здесь лежала, и отец…
Отца уже лет десять как не было, мать умерла два года назад. Памятники на их могилах серьезные, из черного мрамора. Не забывал Скачков родные места, а вчера вот вернулся домой. Вчера вернулся, а сегодня упокоился… И у Антонины вдруг на душе стало спокойнее. Она скоро уедет отсюда, а Радик останется под присмотром своих родителей.
Ольга Матвеевна уехала с провожающими, у могилы остались только жены покойного. Антонина с одной стороны холма, Женя — по другую. И та в черном, и другая…
Женя приехала к началу церемонии, проводила бывшего мужа, поцеловала его в лоб на прощание, пустила скупую слезу, бросив горсть земли на гроб. Но эта единственная слеза даже не скатилась по щеке.
Вид у нее скорбный, трагичный, но какое-то тихое злорадство во взгляде. Как когда-то предупреждала, что своей смертью он не умрет, так оно и случилось. «Говорила же!» — читалось в ее неподвижном, затуманенном взгляде.
И еще, погруженная в свои мысли, она все время молчала. Может, потому Антонина и вздрогнула, услышав ее голос.
— Позвонишь мне, скажешь, как там.
— Что? — Она удивленно посмотрела на Женю.
Та ей не ответила. Скользнув по ней замутненным взглядом, повернулась спиной к могиле и пошла на выход.
Антонина последовала за ней.
Она не знала, сколько Жене лет, но думала, что уже порядком за тридцать. Но выглядела Женя хорошо — холеная, ухоженная, утонченная. И черный цвет ей к лицу…
И красивая она. Четкие черты лица, высокие, резко очерченные скулы. В карих глазах что-то тяжелое, потустороннее…
Антонина уже виделась с ней. Женя приезжала в нотариальную контору заслушивать завещание. И тогда она ни слова не сказала. Молча выслушала, молча одобрила и ушла. Ее устраивало завещание, но выразила она это только взглядом. Радости в глазах не было, но и злость тоже отсутствовала. А Женя могла злиться и даже впадать в бешенство. И по ней это видно, да и Радик пытался рассказать, какие сцены она перед ним закатывала.
— Кто кому позвонить должен? — спросила Антонина.
Но Женя и ухом не повела. То ли не услышала, то ли не хотела отвечать. Скорее, последнее. Она вышла за ограду кладбища, остановилась, повернулась к Антонине и скупо ей улыбнулась:
— Вы что-то спросили?
— Кто кому позвонить должен?
— Радик — мне. Что здесь непонятного?
— Как он может вам позвонить?
— А разве я не положила мобильник в гроб? — Женя с ироничным удивлением повела бровью.
— Нет.
— Ну, тогда он мне мысленно позвонит. И я буду ждать его звонка. А ты?
— Что я? — вздрогнула Антонина.
— Ты будешь ждать его звонка?
— Возможно.
Только сейчас до Антонины дошло, что женщина не в себе. И на душе вдруг стало легче. Не то чтобы Женя вселяла в нее мистический ужас, но что-то потустороннее в ней было. А тут еще кладбище, гробовая тишина вокруг. Но нет в Жене ничего мистического, просто с головой у нее не все в порядке. Значит, и бояться нечего.
— А если позовет?
— Куда?
— К себе. — Женя пристально смотрела на нее.
Но Антонину это не пугало. Она же знала, с кем имеет дело… И все равно ей было не по себе.
— Не позовет.
— Не позовет, — кивнула Женя. — Да и ты еще молодая, чтобы умирать, да?
— Это угроза?
— Где же здесь угроза? — удивилась Женя. — Я не следователь, и то понимаю, что здесь нет никакой угрозы…
— А вот я — следователь.
— Не знаю, — усмехнулась Женя. — Как найдешь убийцу Радика, так и поговорим.
— Вроде бы уже нашли убийцу.
— И где он?
— Сбежал.
— А где прячется?
— Не знаю.
— Может, у тебя? Да ты расслабься, Тоня, — вдруг мило улыбнулась Женя. И даже коснулась пальцами ее плеча. — Мне все равно, что там у тебя и с кем. Сама не без греха… Но ты Радику не верь. Я совсем не такая, как он говорил…
— Он ничего про тебя не говорил.
— Быть такого не может. Он же трепло… Извини, сегодня нельзя так о нем… Земля ему пухом!
Взгляд у Жени заледенел, затуманился. Она повернулась к Антонине спиной и направилась к своей машине.
— Ты совсем уезжаешь или как?
Женя никак не отреагировала на этот вопрос. Села в свой «Мерседес» «М-класса» и уехала. Возможно, прямым ходом в Москву, где у нее была элитная квартира в престижном районе.
Хоть бы один вопрос о наследстве задала, хоть бы одним словом свои претензии озвучила. Неужели она всем довольна? А ведь она должна была претендовать хотя бы на дом, который строила вместе с Радиком. Дом большой, дорогой, и вряд ли Женя считает, что Антонине он отошел по справедливости. И еще Женя могла претендовать на девять миллионов долларов, которые Радик оставил своей законной жене. Может, ей вполне хватает акций, которые отошли к ее дочери? А может, она что-то задумала.
Нехороший у Жени взгляд, и сама она какая-то не совсем нормальная. От такой всего можно ждать…
Антонина подошла к своей машине, которая одиноко стояла у ворот кладбища. Нажала на кнопку сигнализации, но дверь открыть не смогла. Оказывается, она не открыла машину, а, напротив, закрыла. Почти два часа «БМВ» простоял открытым, но ведь это же деревня, здесь и воров-то нет.
Она села в машину, завела двигатель. Намокла она под дождем, замерзла на ветру и очень-очень устала. Сейчас бы согреться и домой, в Стахов. Там у нее квартира, джакузи. Тут всего-то двести километров…
А еще лучше — к Семену, в его мотель. Попросить бы у него прощения… Но ведь не простит Семен. Да и в бегах он. Если не поймали…
Она тронула машину с места, сдала назад и только тогда уловила подозрительное присутствие за спиной. Повернув голову, посмотрела назад и увидела Семена. Он преспокойно лежал на заднем сиденье, согнув ноги в коленях.
— Я смотрю, смелая, машину не закрываешь, — ухмыльнулся Семен. — Или ты на ходячего мертвеца сети поставила?
— Ты откуда здесь? — Антонина приложила руку к груди, чтобы унять бешеный ритм сердца.
— Здесь богатых мертвецов нет, это же деревня, — усаживаясь, сказал он.
— Я спрашиваю, откуда ты взялся?
— А я не мертвец… Хотя деньги есть… Знаешь, я сколько за такси отдал?.. Двести километров от Москвы, это раз. А, во-вторых, Женя гоняет очень быстро, таксист еле удержался на хвосте…
