— Слушаю вас, Елена Гавриловна.
— Я жаловаться пришла, товарищ капитан… — вздохнула женщина. — Никто мне не верит. Потому что никто не хочет верить. Обращайтесь, говорят, в частное детективное агентство. А откуда у меня деньги на частных детективов? И чем они мне помогут?
— Что вы хотите от меня услышать?
— Правду… Мне правда нужна… — Женщина достала из сумочки смятый платок, смахнула им набежавшую на глаза слезу. — Дочь у меня убили… Примерно такого же возраста, как и вы…
— Когда, где?
— Позавчера. Улица Чайковского, дом двадцать четыре, квартира сорок вторая, десятый этаж… Она с десятого этажа выпала.
— С десятого этажа? Что-то знакомое, — кивнула Антонина.
— Следователь сказал, что Марина находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения. И еще она курила марихуану…
— Да, я слышала… Да, ваша дочь находилась в состоянии сильного алкогольного и наркотического опьянения. И в квартире с ней никого не было. Поэтому следователь отказал в возбуждении уголовного дела, правильно я понимаю?
Антонина этим делом не занималась, но был разговор на планерке.
— Да, отказал… Но Марина не могла выброситься из окна.
— Почему выбросилась? Насколько я знаю, за час до трагедии вашу дочь видели в окне. Она кого-то звала, махала руками, истерично смеялась… Было такое?
— Говорят, что было.
— Есть свидетели, они подтверждают…
— Когда она выпала, темно уже было. Никто не видел, как это произошло…
— Никто не видел. А она выпала… Примите мои соболезнования, — искренне посочувствовала Антонина.
Это было единственное, чем она могла помочь женщине. Протокол места происшествия она не изучала, но был разговор, что в квартире, кроме потерпевшей, больше никого не было. И пила она в одиночку, и курила. Водка в сочетании с травкой — смертельное оружие против собственной жизни.
— Марина никогда не курила марихуану, — покачала головой женщина.
— Когда-нибудь это происходит впервые. Не со всеми, конечно, но бывает.
— Я еще раз говорю, Марина никогда не употребляла марихуану.
— Поэтому она и потеряла над собой контроль. Если бы она употребляла регулярно, эффект воздействия не был бы таким ярким. К тому же, алкоголь…
— И выпивала она редко.
— Я вас понимаю, Елена Гавриловна. Но в крови вашей дочери обнаружен и алкоголь, и наркотик…
— Марихуана?
— Я не изучала протокол вскрытия, поэтому не могу ничего вам сказать.
— Если она курила марихуану, то где тогда окурок? Его же не нашли? Где окурок? Почему его нет? И пепельница где? И почему стаканы вымыты?
— Какие стаканы?
— А из которых преступники пили… Марина не одна была. Там еще двое было. Пили, ели. А потом еще и убрали за собой. Посуду помыли. После того как Марину из окна выбросили.
— Посуду помыли?
— Да, тарелки, вилки, стаканы…
— Вы же только о стаканах говорили.
— А потому что по тарелкам не видно, а по стаканам видно. Вы думаете, я не знаю, как Марина посуду моет? Она сначала стаканы моет, а потом их насухо вытирает, чтобы и пятнышка не осталось. Это я ее так научила. А тут стаканы просто в шкаф поставили, их никто не вытирал. И окурки где? Вы зайдите в квартиру, там до сих пор табаком воняет. А окурков нет. И ведро чистое. Кто мусор вынес? Марина? Когда она успела? Да и не курит она. Никогда не курила…
Антонина не знала, что сказать. Один-два окурка можно было выбросить в окно, но если их было много, то, действительно, куда они делись?
— Ну, хорошо.
Она нашла протоколы осмотра места происшествия, сняла с них копии, поставила в известность начальство и вместе с Еленой Гавриловной отправилась к ней домой.
Квартира находилась в двенадцатиэтажном крупнопанельном доме. Труфанова открыла железную дверь, закрывающую тамбур на две квартиры. Довольно-таки просторный тамбур, мощенный плиткой. Пол чистый, ни соринки.
И в квартире чуть ли не идеальная чистота. Все на местах, и только на кухонном столе бутылка водки, стакан с пепси-колой и рюмка, из которой пила Марина. И еще тарелка, на которой в куче лежали нарезанный хлеб, колбаса и сыр. И при этом на столе ни единой крошки, что не могло не показаться подозрительным.
— Елена Гавриловна, вы здесь убирались? — спросила Антонина.
— В том-то и дело, что нет. Все так и было! И мусорное ведро пустое… Вот! — Труфанова открыла шкаф под мойкой и показала на ведро с пустым в нем полиэтиленовым пакетом. — Вы сами подумайте, товарищ капитан, вы пьяная, вы не в себе! Вам хочется орать, лезть в окно… Вы будете в таком состоянии наводить порядок?
— Не знаю, — пожала плечами Антонина. — Я не была в таком состоянии…
— И Марина не была! А тут вдруг раз, и нашло? Так не бывает!
— Может, у нее неприятности какие-то? Может, парень ее бросил?
— И вы туда же! — всплеснула руками несчастная мать.
— Куда, туда же?
— Я обращала внимание на этот порядок, мне сказали, что Марина могла готовиться… Ну, что она не случайно выпала…
Антонина грустно посмотрела на женщину. Именно такая мысль ее и посетила. Марина могла напиться и накуриться с большого горя. Сначала она просто кричала в окно, а потом решила выброситься из него. Навела в квартире порядок, вынесла мусор, возможно, даже помылась и сменила белье. А потом раз, и все…
Видимо, такую же мысль и пытался внушить женщине Прокопов. Пытался, но не смог, потому и перевел ее через дорогу к Антонине…
Но и в этом предположении хватало своих несоответствий. Почему Марина, убираясь в квартире, оставила на столе водку и закуску? Хотя и этому можно было найти объяснение. Она же не совсем в себе была. Как-никак, алкогольное и наркотическое опьянение.
— А что вы насчет стаканов говорили?
— Ах, да! — Женщина открыла шкаф с фарфоровой и хрустальной посудой, показала на стаканы из богемского стекла.
В шкафу их было четыре, пятый стоял на столе. Два бокала были вымыты и начисто вытерты, а на двух других просматривались разводы. Эти два стакана просто вымыли, но если Марина собиралась умирать, то и вытирать их незачем.
Антонина осторожно взяла один стакан, просмотрела его на свет. Отпечатков пальцев она не обнаружила, но это и не удивительно. Хорошо просматриваемые отпечатки оставляют только сальные пальцы, а какой может быть жир на руках, которыми моют посуду?
И, тем не менее, она взяла второй стакан и вдруг заметила на нем отпечаток пальца. Явный отпечаток, но без папиллярного узора. Похоже, стакан в шкаф ставила рука в перчатках.
— Ваша дочь пользуется резиновыми перчатками, когда моет посуду? — спросила Антонина.
