— Не говорил я! — От возмущения у Ветрякова задрожала нижняя челюсть.
— А зачем тогда убийство на себя взял? Тебе же за убийство срок добавили?
— За убийство. Но это не чужое, мое убийство… Был у нас один баклан типа тебя…
— Успокойся, мне лично до фонаря, сдавал ты Скачкова или нет. Просто менты думают, что Скачков Панарина из-за этого наказал. И тебя мог наказать. Ты испугался, поэтому в зоне остался…
— Дичь!
— За что купил, за то и продаю. Мне лично фиолетово, как там все было… Что Скачкова завалили, знаешь?
— Знаю. Все знаю.
— И на ком он женился, знаешь?
— Я в подробности не вникал…
— Почему?
— Ну, как тебе, фраер, объяснить… — Ветряков неторопливо поднял руку, в медленном раздумье поскреб у себя за ухом.
И вдруг резко ударил Семена ногой. Быстро ударил, мощно, именно поэтому больно стукнулся затылком о бордюрный камень, рухнув на спину.
— Слушай, Толик, тебе что, выгребать нравится? — спросил Семен.
Он просто стоял в шаге от потерпевшего, но Ветряков смотрел на него так, как будто он собирался его ударить. Страх у него в глазах, растерянность.
— Ты кто такой?
— Я же сказал, друг Лиды. Семен меня зовут. И Лида у меня в друзьях, и Антонина. Одна вдова Панарина, другая — Скачкова. Мне и за Панарина предъявляли, и за Скачкова. Панарина с меня вроде сняли, а Скачков остался. Вот я и бегаю…
— Ты Скачка завалил?
— В том-то и дело, что нет… И Лида своего мужа не заказывала, а за ней тоже менты бегали. Она должна была сюда вчера приехать. Вот я и спрашиваю, где она?
— Нет ее здесь.
— Слушай, а ты когда вышел?
— Вышел.
— И нормально у тебя так, друзья червей кормят, а у тебя тут пиво рекой, телки…
— Не твое бакланское дело!
— Да нет, мое. Еще как мое!..
Ветряков набирался решимости снова атаковать Семена, но кулаком в солнечное сплетение он получил не из-за этого. Семену просто захотелось сделать ему больно.
— Ты что творишь, баклан? — с трудом поднимаясь, прохрипел Ветряков.
— Меня в убийстве твоих дружков обвиняют! Мне пожизненное заключение грозит! А может, это ты их завалил?
— Я завалил?!
— Ну, Скачков же тебя сдал, он мог за это отомстить. Мог? Мог. Но не смог. Потому что ты опередил его! — зло выплеснул Семен.
— Гонишь! — затравленным волком смотрел на него Ветряков.
— А Панарин тебя обидел! Себе особняк отгрохал, а тебе просто дом поставил…
— Ну, ты и гнида! — окончательно рассвирепел Толик.
Он смотрел не на Семена, а за его спину, как будто кого-то там увидел. Но это уловка на лоха. Ветряков только и ждал, когда противник обернется, чтобы ударить его.
— Ментов нагнал?
Ветряков действительно мог увидеть ментов, от которых нужно было бежать. Но уголовник сам мог стать непреодолимым препятствием, поэтому Семен ударил его снова. И опять кулаком в солнечное сплетение. На этот раз он вырубил Ветрякова.
Только тогда Семен обернулся, но вместо Скважина или кого-то из его людей увидел Антонину. Она шла к нему — в форме, строгая, официальная и невероятно красивая. От ее вида захватывало дух, но Семен знал, как совладать со своими чувствами. Он постарается удержать себя в руках.
Глава 27
На земле бесчувственный человек, в бане проститутки — веселая ситуация, ничего не скажешь. Впрочем, Семен и не собирался ничего говорить. Не в том он положении, чтобы оправдываться.
— Кто это? — спросила Антонина.
— Ты одна? — Ее волновало одно, а его — другое.
— А ты сомневаешься?
Он сомневался. И в ней — в особенности.
— Ты одна?
— Одна.
— А как попала сюда?
— Калитка была открыта.
— А если собаки?
— Я открыла калитку, подождала немного. Не было собак. А разговор ваш на повышенных тонах слышала… Кто это?
— А ты не видишь? — Семен кивком головы показал на мужчину, который лежал у его ног без признаков жизни.
— Ветряков? — спросила она, всматриваясь в его лицо.
— Личное дело его запрашивала?
— Да нет.
— А как узнала?
— Да у Радика фотография была. Только он там не такой старый. Когда он освободился?
— Не знаю. Не успел спросить… Он знает, что Панарина и Скачкова убили. Может, он имел к этому отношение…
— Ты его допрашивал?
За спиной у Семена послышался какой-то шум, он обернулся и увидел закутанную в простыню пухлую блондинку. Она стояла, приложив палец к нижней губе, и тупо смотрела на Ветрякова. Похоже, она думала, что клиент мертв.
— Кто это? — с растерянным видом спросила Антонина.
Семен молча присел, нащупал на тыльной стороне шеи Ветрякова точку, нажал на нее. Мужик сначала дернул ногой, затем открыл глаза.
Только тогда Семен поднялся и движением руки прогнал проститутку. Дескать, жив клиент, значит, и волноваться нечего.
— Кто это был? — повторила свой вопрос Антонина, но Семен снова промолчал.
Это его личное дело, с кем он проводит здесь время. К тому же Ветряков пришел в себя, и надо было продолжать допрос.
— Зачем ты Панарина убил? — спросил он, схватив мужика за грудки.
— Да пошел ты!
— Нет, я так не могу! — Антонина рванулась к бане. Похоже, она решила разобраться с проститутками, узнать, кто они такие и что здесь делают.
— Я спрашиваю, зачем ты убил?..
Семен не договорил. Его внимание привлекли вдруг люди, которые стремительным шагом вышли из-за угла дома. Их было двое, и оба в черных спортивных костюмах и в масках. И с оружием.
Он хотел отбросить от себя Ветрякова, которого держал за грудки, но ближайший к нему человек вдруг выстрелил из пистолета, к стволу которого был прикручен цилиндр глушителя. Пуля попала Ветрякову в спину, но насквозь тело не прошила.
Мужик дернулся, в ужасе распахнув глаза. Семен знал, как его спасти, но прежде всего он думал о себе. Антонина уже в бане, она пока в безопасности, а ему нужно срочно покинуть зону огня. Он рванул к бане, закрываясь Ветряковым, как щитом.
Следующая пуля навылет прошла через голову и выбила Ветрякову глаз. Семен почувствовал завихрение воздуха возле своей щеки. Пуля его не задела, зато теплый темно-бурый фонтан выплеснулся на лицо.
Дверь в баню была открыта. Семен задом втянулся в проем, оттолкнул от себя покойника и закрыл дверь на щеколду.
