Они с Марвом вышли из кухни в бар и обнаружили там Эрика Дидса, который сидел за стойкой, положив перед собой руки, — просто парень в ожидании выпивки.
— Мы закрыты, — сказал Кузен Марв на ходу.
— У вас есть «Зима»?
[11]
— спросил Эрик.
— Кто бы у нас такое заказывал? — спросил Марв. — Мойша?
Боб с Кузеном Марвом обогнули барную стойку и уставились на Дидса.
Эрик поднялся:
— Дверь была не заперта, и я подумал…
Боб с Марвом переглянулись.
— Ничего личного, — сказал Кузен Марв Эрику Дидсу, — но иди-ка ты, на хрен, отсюда.
— А точно у вас нет «Зимы»? — Эрик направился к двери. — Боб, рад был тебя повидать. — Он помахал рукой. — Передавай привет Наде, брателло.
Эрик вышел. Марв кинулся к двери и запер ее.
— Мы тут перебрасываемся потерянной конечностью Однорукого, как каким-нибудь паршивым мячиком для сокса, а у нас дверь открыта!
— Ну ничего же не случилось, — сказал Боб.
— Но ведь могло же. — Марв перевел дух. — Ты знаешь этого парня?
— Это тот самый, о котором я тебе рассказывал.
— Который утверждает, что это его собака?
— Ну да.
— Он классно играет в сквош.
— А ты с ним знаком?
— Он с Мэйхью-стрит. Приход Святой Цецилии. Ты у нас старой закалки — если кто не из твоего прихода, то с тем же успехом может быть фламандцем. А парнишка этот редкостное дерьмо. Пару раз сидел, если я правильно помню, и в дурдоме по-бывал. Всю их чертову семейку еще поколение назад надо было подвергнуть принудительному лечению. Поговаривают, что это он грохнул Риччи-Времечко.
— Я тоже об этом слышал, — сказал Боб.
— Стер человека с лица земли. Так о нем говорят.
— Н-да… — произнес Боб и, поскольку говорить было больше не о чем, подхватил спортивную сумку и вышел через заднюю дверь.
После его ухода Марв высыпал в раковину испачканные кровью деньги. Он выбрал на сифоне кнопку для тоника и окатил купюры.
Остановился. Посмотрел, как все они сочатся кровью.
— Твари! — прошептал он и закрыл глаза, чтобы не видеть кровь. — Гребаные дикари!
В Пен-парке Боб бросил палку, и Рокко по-мчался за ней по дорожке. Принес обратно, положил перед Бобом, Боб снова бросил, вложив в бросок всю силу. Пока Рокко бежал по дорожке, Боб открыл спортивную сумку и вытащил запакованную руку. Он развернулся к каналу и зашвырнул сверток, словно томагавк. Проследил, как сверток, переворачиваясь в воздухе, описал высокую дугу и, достигнув зенита, устремился вниз. Он плюхнулся посередине канала с сильным плеском, какого Боб не предполагал. И с шумом. С таким шумом, что Боб испугался, как бы машины, шедшие по шоссе на другом берегу канала, не остановились. Однако никто не остановился.
Рокко вернулся с палкой.
— Хороший мальчик, — сказал Боб.
Боб снова бросил палку, она отскочила от асфальта и улетела с дорожки. Рокко побежал за ней.
Боб услышал за спиной шорох покрышек. Он обернулся, ожидая увидеть кого-нибудь из парковых охранников, совершающего обычный объезд на пикапе, но оказалось, что к нему едет детектив Торрес. Боб понятия не имел, что тот успел увидеть. Он остановился, Торрес вышел из машины и подошел к нему.
— Здравствуйте, мистер Сагиновски, — сказал Торрес. Он поглядел на пустую сумку под ногами у Боба. — Мы их еще не поймали.
Боб уставился на него.
— Тех, кто ограбил ваш бар.
— Ясно.
Торрес засмеялся:
— Вы же не забыли об этом?
— Нет, конечно.
— Или вас грабят так часто, что вы уже запутались?
К ним подбежал Рокко, выронил палку, тяжело дыша. Боб бросил палку, и Рокко снова побежал за ней.
— Нет, — сказал Боб. — Я помню.
— Прекрасно. Так вот, мы их не нашли.
— Я так и подумал.
— Подумали, что мы не выполняем свою работу?
— Нет. Я слышал, что таких грабителей редко ловят.
— Так вы хотите сказать, что дело, которым я зарабатываю на жизнь, бессмысленно?
Оказаться победителем в подобном споре было невозможно, поэтому Боб просто умолк.
Спустя некоторое время Торрес спросил:
— А что это за сумка?
— Я в ней ношу поводки, мячики, пакеты для экскрементов и все такое, — сказал Боб.
— Но она пустая.
— Последний пакет я использовал, а мячик потерял, — сказал Боб.
Рокко подбежал, выронил палку. Боб бросил ее, и щенок снова умчался.
— Риччи Велан, — сказал Торрес.
— А что с ним? — спросил Боб.
— Вы его помните?
— На прошлой неделе в бар приходили его друзья, отмечали годовщину.
— Какую годовщину? — спросил Торрес.
— Последний раз, когда его видели.
— И видели как раз в вашем баре.
— Да, он вышел от нас, уехал. Его машину нашли в каком-то другом месте.
— В Согусе. Сожженную, — сказал Торрес. — А Эрика Дидса вы знаете? Такого блондина?
— Не знаю. В смысле, может, и видел, но не помню.
— Говорят, в тот день он перемолвился с Веланом парой слов.
Боб беспомощно улыбнулся Торресу и так же беспомощно пожал плечами. Торрес кивнул и пнул камешек носком ботинка.
— Кто без греха, пусть приблизится.
— Прошу прощения? — сказал Боб.
— Позиция Церкви, — сказал Торрес, — по отношению к тем, кто может принимать причастие. Если грехи вам отпущены, причащайтесь. Если нет, исповедуйтесь, а потом причащайтесь. Но вы не подходите к причастию. Вы не хотите покаяться в чем-то, мистер Сагиновски?
Боб ничего не сказал. Он снова бросил Рокко палку.
— Вот смотрите, — сказал Торрес. — Каждый день я занимаюсь черт-те чем. Это нелегкая стезя. Но в конце дня я иду и исповедуюсь. Это лучше, чем идти к психотерапевту или в общество анонимных алкоголиков. Очиститься перед Богом, чтобы на следующее утро принять Его в виде Святого причастия. А что делаете вы? Ничего.
Рокко принес палку, и на этот раз ее поднял Торрес. Он так долго держал ее в руке, что Рокко начал поскуливать. Звук был на редкость пронзительный, ничего подобного Боб до сих пор от него не слышал. С другой стороны, у него не было привычки дразнить свою собаку. Когда он уже хотел забрать палку у Торреса, коп вскинул руку и запустил палку в воздух. Рокко кинулся за ней.
