— А когда я проверю кассовые ленты — Рита, не забудьте изъять их, o’кей? — сумма будет ровно та, что у вас отобрали?
— Точь-в-точь, — сказал Марв.
— Не сомневайтесь, — сказал Боб.
Торрес засмеялся:
— Ага, значит, курьер успел прийти раньше. Повезло вам.
До Марва наконец-то дошло, он нахмурился:
— Между прочим, мне не нравятся ваши… как это… инсинуации. Нас ограбили.
— Я знаю, что вас ограбили.
— А вы обращаетесь с нами так, будто в чем-то подозреваете.
— Ну уж точно не в том, что вы ограбили свой собственный бар. — Торрес закатил глаза и вздохнул. — Марв… вы же Марв, правильно?
Марв кивнул:
— Ага, имя написано на вывеске снаружи.
— Так вот, Марв, — Торрес потрепал Марва по руке над локтем, и Бобу показалось, что коп с трудом сдерживает ухмылку, — каждая собака в округе знает, что вам сливают общак.
— Чего-чего? — Марв приложил ладонь к уху и придвинулся к Торресу.
— Общак, — сказал Торрес. — Это общаковый бар.
— Я и слов-то таких не знаю, — сказал Марв, озираясь в поисках галерки, которая оценила бы его экспромт.
— Неужели? — Торрес продолжал играть, явно получая от игры удовольствие. — Ну, скажем так, в этом районе и еще в паре других по городу имеются криминальные элементы.
— Типун вам на язык, — сказал Марв.
Торрес широко раскрыл глаза:
— Да нет, я серьезно. Ходят слухи — одни считают их городской легендой, другие называют гребаным голым фактом, пардон за мой французский, — так вот, ходят слухи, что некий криминальный, так сказать, коллектив, синдикат, если хотите…
— Синдикат! — засмеялся Марв.
Торрес тоже засмеялся:
— Представляете? Вот именно, криминальный синдикат, в основном это выходцы из Восточной Европы, то есть всякие там хорваты, русские, чеченцы, украинцы…
— А что, болгар нет? — спросил Марв.
— Болгары тоже есть, — успокоил его Торрес. — Так вот, ходят слухи… вы готовы?
— Готов, готов, — сказал Марв и, в свою очередь, принялся раскачиваться на каблуках.
— Ходят слухи, что этот синдикат держит тотализатор, торгует наркотиками и проститутками по всему городу. То есть буквально — и на востоке, и на западе, и на севере, и на юге. Но каждый раз, когда мы пытаемся обнаружить эти, как мы их называем, незаконные доходы, деньги оказываются не там, где мы рассчитывали их найти. — Торрес в изумлении развел руками. Марв спародировал его жест, весьма похоже изобразив грустного клоуна. — Где же эти деньги?
— И где же они? — недоуменно спросил Марв.
— Их нет ни в борделе, ни в наркоманском притоне, ни у букмекера. Исчезли.
— Фу-ты ну-ты!
— Фу-ты ну-ты, — согласился Торрес. Он понизил голос, поманил к себе Марва и Боба и заговорил едва ли не шепотом: — Есть версия, что каждую ночь все деньги собирают и… — он нарисовал в воздухе кавычки, — «сливают» в заранее выбранном баре где-нибудь в городе. Бар принимает на одну ночь все деньги, полученные за незаконную деятельность, и держит их до утра. А затем какой-нибудь русский в черном кожаном плаще, с головы до ног облитый одеколоном, забирает деньги и везет их через город в синдикат.
— Опять синдикат! — сказал Марв.
— И дело в шляпе. — Торрес хлопнул в ладоши так громко, что Рарди поднял голову. — Денежки исчезли.
— Могу я спросить вас кое о чем? — сказал Марв.
— Конечно.
— Почему бы просто не подождать их с ордером в подозреваемом баре и не накрыть, когда они будут принимать эти незаконные деньги?
— Вот! — Торрес воздел указательный палец. — Великолепная мысль. Вы никогда не хотели стать полицейским?
— Нет.
— Точно? У вас, Марв, врожденные способности.
— Я всего лишь скромный управляющий баром.
Торрес хмыкнул и снова придвинулся к ним с видом заговорщика:
— Есть одно обстоятельство, которое не позволяет нам заранее оказаться в том баре, куда сольют деньги: дело в том, что даже сам бар узнаёт о прибытии общака всего за несколько часов до того.
— Не может быть.
— Может. А потом бар может еще полгода не принимать денег. Или взять их снова дня через два. Суть в том, что угадать невозможно.
Марв поскреб щетину на подбородке.
— Угадать невозможно, — повторил он с легким изумлением.
Они немного постояли в молчании.
— Ладно, вспомните что-нибудь еще, — сказал Торрес, — позвоните мне. — Он протянул каждому по визитке.
— Есть хоть какой-то шанс, что этих грабителей поймают? — Марв обмахивался визиткой.
— О-о, — протянул Торрес, — весьма ничтожный.
— По крайней мере, вы хотя бы честный.
— По крайней мере, хотя бы один из нас честный. — Торрес рассмеялся громко и резко.
Марв тоже засмеялся, а затем внезапно умолк, его взгляд сделался ледяным — крутой парень.
Торрес поглядел на Боба:
— Жалко церковь Святого Доминика, правда?
— А что с церковью? — спросил Боб, радуясь возможности поговорить о чем-нибудь другом.
— Конец, Боб. Она закрывается.
Боб раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.
— Понимаю, понимаю, — сказал Торрес. — Сам только сегодня узнал. Передают нас приходу Святой Цецилии. Представляете? — Он покачал головой. — А голоса этих парней с оружием не показались вам похожими на голоса кого-нибудь из посетителей бара?
Боб мысленно был в Святом Доминике. Торрес, подозревал он, любит поиграть с людьми.
— Посетителей с такими голосами у нас тысячи.
— И как же звучат голоса этих тысяч?
Боб на секунду задумался.
— Как будто они едва оклемались от простуды.
Торрес снова улыбнулся, на этот раз, кажется, от души:
— Похоже, в этом районе у всех такие голоса.
Спустя пару минут Рарди уже сидел на носилках перед задними дверцами «скорой», женщины-полицейские уехали на патрульной машине, а один из санитаров пытался вынуть из руки Рарди высокую банку «Наррагансетта».
— У вас сотрясение мозга, — сказал санитар.
Рарди отнял у него банку.
— Это не от пива.
Санитар поглядел на Кузена Марва, и тот забрал у Рарди пиво.
— Это ради твоего же блага.
Рарди потянулся за банкой и обозвал Марва «гадом».
Торрес с Бобом наблюдали за развитием этой маленькой драмы.
