В музее испытываемая нами в первые минуты знакомства скованность пропала, мы стали чувствовать себя свободнее. Зоя тоже наверняка бывала в Третьяковке, причем не раз. Так что произведения живописи нашу пару (да простят нас великие живописцы) мало интересовали. Время от времени останавливаясь у картин, но все больше для того, чтобы поговорить о своем, а не обсудить шедевр, мы пробежались по залам знаменитого музея и уже полтора часа спустя вышли на улицу. Но все же я не удержался от соблазна пригласить Зою в ресторан. Ну, как в ресторан. Он называется рестораном, да еще японским, на самом деле по уровню равен кафе. Был у меня на примете один кабачок неподалеку от Третьяковки. В него я водил тех женщин, с кем при первом знакомстве ходил в музей. Не стал я оригинальничать и в этот раз.
Мы миновали пару переулков, прогулялись по улочке, а затем вошли в длинную подворотню, с левой стороны которой и находился вход в хорошо известный мне ресторан. Я открыл дверь — вверху звякнул колокольчик, предупреждавший служащих заведения о прибытии посетителей, — и пропустил вперед Зою. Подниматься надлежало по мраморной лестнице на второй этаж. Уже в подъезде чувствовалось, что ресторан восточный: по стенам развешаны репродукции с картин японских живописцев, с потолка свисали японские фонарики, между лестничными пролетами на площадке стоял стеклянный шкаф с нэцкэ. На втором этаже нас уже поджидала восточной внешности девушка, одетая в кимоно и с прической в японском стиле с торчащим из нее гребнем. Хорошо, что не палочками для еды заколоты волосы, а лицо не намазано белилами. Тогда точно был бы перебор. Вот такие ряженые всегда вызывают у меня смешанные чувства: и смех, и жалость, и грусть. Смешно потому, что нелепо выглядят они в современном городе, жалко потому, что хозяева так над ними издеваются, а они вынуждены терпеть, ну а грустно оттого, что ничего не могу исправить в сложившемся положении дел.
— Здравствуйте! — сказала девушка, сложила у груди лодочкой руки и сделала нечто похожее на книксен. Очевидно, именно так, по ее разумению, в Японии хозяева приветствуют гостей. Хотя кто его знает, возможно, именно так, я в Японии не был.
Я тоже сложил у груди ладони «домиком», церемонно раскланялся и поздоровался:
— Охаё, офисиянка-сан!
— Ты знаешь японский?! — удивленно посмотрела на меня Зоя.
— Я много чего знаю. В том числе и немного японский, — соврал я, не моргнув глазом. — «Скорая помощь» — такомуто херовато, мама — япона мать. В общем, объясниться с японцем смогу.
— Болтун! — хихикнула Зоя и шаловливо хлопнула своей ладошкой по моей руке.
Официантка, смотревшая на нас во время разговора с ироничным выражением лица, проговорила:
— Проходите, пожалуйста.
Девушка проводила нас в небольшой уютный зал с огромным круглым столом посередине и квадратными и прямоугольными столиками по периметру ресторана. Посетителей было немного — две пары сидели за круглым столом и несколько за обычными. Нам досталась кабинка со столиком на четверых у окна. Я помог Зое снять шубку, шапку, снял свою куртку и повесил их на вешалку тут же у кабинки. Мы сели за столик на длинные лавки друг напротив друга. Столик был интересной конструкции, его столешница представляла собой прямоугольный ящик, накрытый сверху стеклом. В нем на мелких камешках лежали всевозможные представители морской флоры и фауны, ракушки, цветочки, сухие водоросли, пластмассовые разной расцветки рыбки, что в целом имитировало морское дно.
— Ух ты, как интересно! — с детской непосредственностью проговорила Зоя, с любопытством разглядывая морского ежа.
Интерьер был мне знаком и не вызывал особого интереса, потому я смотрел на Зою снисходительно. Этакий светский лев, выведший восторженную провинциалку в люди. Блюда местной кухни мне тоже были хорошо знакомы, поэтому я с согласия Зои заказал на нас обоих два первых блюда, роллы, шашлычки из осетрины, парочку салатов и слабоалкогольные коктейли. Сакэ ни я, ни Зоя на дух не переносили.
Официантка отправилась выполнять заказ и вскоре принесла два влажных горячих полотенца, столовые приборы и коктейли «Мохито».
Я оторвал свою новую знакомую от созерцания ящика с морскими обитателями.
— Зоя, ты выпытала у меня о моей жизни буквально все, — проговорил я, вытирая руки о полотенце, — о моих привычках, пристрастиях, даже хобби…
— О, да! — поднимая ко мне кукольное личико с синими глазами, проговорила Зоя и засмеялась. — Ты так здорово рассказываешь. Особенно мне понравилось, что ты иногда занимаешься частным сыском. Расскажи о своем хобби подробнее.
— Нет-нет! — запротестовал я, откидываясь на спинку лавки. — До тех пор пока ты не расскажешь о себе, больше от меня ты не дождешься ни слова.
Зоя тоже вытерла о полотенце белые холеные руки с длинными пальцами, ногти которых были художественно раскрашены.
— А что мне о себе рассказывать-то? — пожала она плечами и сделала через трубочку глоток коктейля. — Ничего интересного в моей жизни нет.
— Ну да! — произнес я недоверчиво и тоже глотнул кисло-сладкого напитка с мятой и ромом. — Не может быть, чтобы в жизни человека не происходило ничего интересного. Кто ты, откуда, где родилась, где училась? Факты биографии тоже заслуживают внимания.
В синих глазах Зои загорелись насмешливые огоньки.
— Не думаю, что исходные паспортные данные могут вызвать у кого-то жгучее любопытство.
Я усмехнулся и подмигнул:
— Ты так упорно шифруешься, что я могу подумать, будто тебе есть что скрывать в этой жизни.
Зоя вдруг вспыхнула.
— Что за глупости ты говоришь, — промолвила она так, будто ее уличили в совершении неблаговидного поступка, потом немного помолчала, словно раздумывая, рассказывать мне о своей биографии или нет, и наконец, чуть растягивая слова, произнесла: — Впрочем, если тебе интересно, слушай.
Я сложил на столе руки, как прилежный ученик, и открыл рот, будто по просьбе фотографа сказать «cheese!».
— С удовольствием!
Зоя склонила набок хорошенькую головку и в тон мне ответила:
— О, Игорь, это захватывающая история! В общем, родилась я в Подмосковье в Одинцово. Там же окончила школу, потом поступила в Московский институт иностранных языков на отделение английского языка. После окончания института уехала работать в Англию по программе «Ассистент преподавателя русского языка». Работала я в Бирмингеме год, потом вернулась на родину. Стала было искать работу, но тут мне пришло приглашение из Англии поработать уже преподавателем русского языка. Я согласилась, вновь поехала в Бирмингем, проработала там два года, затем нашла работу лучше и поехала трудиться в частную школу для девочек в Оксфорд. Там проработала три года и вот опять не так давно вернулась домой.
Я сделал круглые глаза и воскликнул:
— Ничего себе нет ничего интересного в биографии! У тебя же такая насыщенная всевозможными событиями жизнь! Ты же можешь, как Шахерезада, на ночь сказки рассказывать. Каждый день новую и увлекательную.
