Ни тот, ни другой на мой вопрос не ответили, продолжали молча, сопя, тянуть каждый к себе. В этот момент в бой вступил еще один артист разыгравшегося на темной улице спектакля. В дверь, в которую только что вытащили Зою, сунулся тщедушный патлатый паренек. Трое на одного? Где это видано среди порядочных людей! Тут я уж разъярился. Подняв руки, я, в свою очередь, схватил качка за голову, развернул ноги в сторону патлатого и со всей силы выбросил их вперед. Угодившие одна моя нога в голову, а вторая в ключицу тщедушного паренька заставили его вылететь из автомобиля, будто пробка из детского духового ружья. Я в это время, освободив одну руку, ударил ею в шею бородатого, избавляясь от его захвата, затем, не мешкая, направил всю свою злость на качка. Несколькими ударами в голову я заставил его ослабить хватку, а потом и вовсе отпустить мои плечи. Выскользнув от цепких лап противников, я довольно ловко и эффектно выпрыгнул из автомобиля и помчался за толстяком, который уже пытался запихнуть в автомобиль мою дорогую и любимую супругу. Я бы непременно догнал его и освободил Зою, если бы не таксист. Этот гад, стоявший в стороне и наблюдавший за происходящим, очевидно, поняв, что я не такая уж легкая добыча (да и все уже это поняли), и опасаясь, что победа в схватке может оказаться за мной и ему тогда не поздоровится, от отчаяния вдруг бросился мне под ноги. Споткнувшись о кавказца, я сделал в воздухе кульбит, но к моменту падения успел сгруппироваться, приземлился на левое плечо и несколько раз перевернулся на асфальте. Было больно, но кости тем не менее остались целыми. Учитывая мое состояние после падения, стал подниматься не так быстро, как мне хотелось бы, а потому потерял время, которое в этот момент мои противники не теряли.
Толстяк ввалился вместе с Зоей в автомобиль и захлопнул дверцу. Дислокация троицы, нападавшей на меня, поменялась: бородач, вылезший из машины, мчался ко мне. Что есть духу припустил в мою сторону и кривоногий качок. А вот тщедушный паренек, которого я выбил из «Жигулей» ногами, уже успел очухаться и подняться с асфальта и теперь оказался подле меня. Он был вертким и прыгучим. Патлатый, подскочив, ударил меня ногой в голову. Я предплечьем отбил его ногу и сунул кулак ему под дых. Паренька будто подняли на штык вверх, а потом резко выдернули винтовку. Зависнув на мгновение, он рухнул на землю и распластался будто лягушка. Кажется, готов. Для надежности я пнул его по физиономии, челюсть у патлатого клацнула, голова дернулась и застыла. Вот теперь готов точно.
А ко мне уже подлетел узкоплечий, крупный парень и кривоногий. Я встретил их градом ударов, и они ответили мне тем же. Толстяк, сидевший в машине с Зоей, видя, что его приятелям не удается завалить меня, оставил молодую женщину в машине, выбрался наружу и с грацией бегемота, бегущего по джунглям, понесся на меня. Ну, Игорек, держись! Драться с ним, проводить какие-либо приемы было бесполезно — мы в разных весовых категориях, такую тушу мне не одолеть, — потому я принял единственное, на мой взгляд, правильное решение — вырвался из окружения бородатого и лупоглазого и понесся навстречу ему. Носорог, мчащийся по улице поселка, — зрелище не для слабонервных. Еще мгновение, последует столкновение, и кому-то из нас не поздоровится. Я даже могу предсказать, кому именно потребуются носилки и парочка санитаров. Но не стал доставлять удовольствие публике, жаждущей хлеба и зрелищ, ежели таковая имелась и наблюдала за нами из окон расположенных поблизости домов, видеть, как мое бренное тело размажет по асфальту несущийся мне навстречу гигант. В последний момент я уклонился от встречи с толстяком и сбоку пробил по его ногам своей ногой, будто по футбольному мячу. Толстяк вытянул руки вперед, словно для нырка, пролетел немного и, шлепнувшись на асфальт, качнулся на нем на своем брюхе, словно пресс-папье.
Черт возьми, я совсем забыл о патлатом худосочном пареньке. Еще мое внимание отвлекла Зоя. Она выскочила из автомобиля, рванула к нам с криком:
— Что же вы, сволочи, делаете-то?!!
Я очень надеялся, что обращение «сволочи» относилось только к банде и ко мне лично не имело никакого отношения. Но это к слову. Так вот, моментом, когда мое внимание было отвлечено на супругу, и воспользовался очухавшийся патлатый. Он что есть силы ударил мне в скулу, я на секунду потерял ориентацию в пространстве, и тут последовал еще один хук, уже слева от подскочившего ко мне качка. Хорошо, подлец, пробил. Меня повело как-то в сторону, я сначала зачастил, перебирая ногами, потом, наоборот, шаг стал замедленным, наконец нога зависла в воздухе, и я рухнул на асфальт.
Вот тут-то и началось самое интересное… Разъяренный толстяк поднялся с асфальта — я это увидел боковым зрением, — прихрамывая, подлетел ко мне и взгромоздился на меня верхом. Он решил сполна рассчитаться со мной за нанесенную ему обиду. Месть носорога была страшной. Он работал двумя руками, будто кувалдами молотя по моей голове как по наковальне. Поддавали жару и подручные «кузнеца», пинали, куда только могли попасть. К счастью, толстяк закрыл своей тушей бóльшую часть моего тела, и им оставалось для обработки ногами не такое уж большое поле деятельности — ноги и плечи, головой, как я уже говорил, занимался лично толстяк. Раздавались мат, сопение, кряхтение, крики Зои, мечущейся между бандитами, и звуки ударов по моему бедному телу. Меня явно хотели если не убить, то вырубить это точно. Я не сопротивлялся, лишь прикрывал предплечьями лицо, силясь минимизировать последствия побоев.
…Спас сигнал полицейского свистка, неожиданной трелью нарушивший тишину улицы, и крики: «Всем оставаться на местах! Полиция!» Вообще-то я уже сто лет не слышал трели свистка полицейского и сомневаюсь, есть ли у них нынче подобные звуковые спецсредства. А свистел и кричал, как я понял позже, кто-то из сердобольных соседей, наблюдавших за неравным боем тренера ДЮСШ с четверкой отморозков. Спасибо ему большое, его действия помогли сработать рефлексам, сохранившимся у российских граждан еще с незапамятных времен — делать ноги, когда раздается трель свистка.
— Сматываемся! — крикнул качок, и на один удар по моему корпусу пришлось меньше, кривоногий, видать, рванул к машине.
Двое — бородатый и худосочный, — еще раз наспех пнув меня, тоже разбежались. Последним тронулся в путь носорог. Он оперся на мою грудную клетку обеими руками, вскочил и потрусил к «Хендаю».
Я с трудом поднялся с асфальта и сел. Не стоит, наверное, говорить о том, как ныло и болело мое обработанное толстяком тело — в этот момент было не до него, — я беспокоился за Зою. И не напрасно: подлая четверка все же не оставила мою супругу в покое — бородатый и качок, не церемонясь, грубо заталкивали молодую женщину в автомобиль «Хендай». Толстяк, приехавший на «Форде», решил уехать уже на «Хендае». Он запрыгнул на место водителя, бородатый и качок в это время все же затолкали сопротивлявшуюся Зою на заднее сиденье, сели сами, и автомобиль, развернувшись, помчался прочь от меня в одну сторону, а худосочный, занявший место за рулем «Форда», — в другую. Ну а таксист, как я теперь заметил, давно уже смотался с места драки.
Я встал на колени, потом во весь рост. Меня шатало, к горлу подступала тошнота. Здорово обработали, как свиную отбивную, можно сказать. О том, чтобы догонять отморозков, увезших Зою, не могло быть и речи, мне бы самому дожить до утра.
