Джинсов на ней не было. Был короткий халатик, а под ним, судя по тому, как старательно поджимала под себя ноги на диване администратор «Эсмеральды», ничего. Ждала мужика, приняла душ, а пока тот где-то шлялся, сидела на диване в полной боевой готовности, держа на влажных волосах махровый тюрбан. Они все так делают.
Между тем в квартире гулял сквозняк — окон в конспиративной квартире Игоря Викторовича больше не было. Были одни рамы. Дотянувшись до пледа, лежащего на полу как огромная скомканная обертка от шоколадной конфеты, Копаев подал его женщине и получил в награду благодарственный взгляд.
А квартирка ничего. Метров, наверное, пятьдесят. У одной стены диван и два кресла, у второй — телевизор диагональю никак не меньше полутора метров. На экране застыло оскалившееся лицо губернатора Калифорнии — он в очередной раз спасал мир. На сервировочном столике, прикаченном из кухни, стояла бутылка хванчкары, наполовину наполненный стакан и еще один, пахнущий так, что перебивал даже запах начищенной ваксой фээсбэшной спецобуви. Волнение и присутствующие медикаменты оправдать можно — Железный Арни только что собирался бросить кусок асфальтовой дороги в окно, и в этот момент пришли гости. На паркете, посреди комнаты, чернело пятно, похожее на след от разорвавшейся звезды. Но это не звезда. Это спецсредство «Заря», при взрыве которого у любого нормального человека на несколько секунд пропадает зрение, слух, обоняние, а процесс отправления естественных надобностей более не зависит от волевых качеств. Эту штучку, по всей видимости, и сунули спецы в форточку прежде, чем войти.
— Ай-я-яй, Эмма Петровна, — огорчился Антон, выискивая взглядом место, куда можно было бы присесть. — Как вы оказались в Екатеринбурге? Но прежде всего — мы же договаривались, почему мне не позвонили?
— Почему это я должна была вам звонить?
— Потому что мы договорились: как только вы увидите Гаенко, так сразу мне позвоните. Почему?
— Это вы со мной договаривались. Я с вами ни о чем не договаривалась, — объясняла уже владевшая собой леди-вамп. — А это не одно и то же. Скоты…
Последнее относилось, как можно было предполагать, уже не к Копаеву.
— Понимаю, — Антон посмотрел на часы. С того мгновения, как ФСБ оказалась в квартире, прошло пять часов. Если Гаенко выбежал за сигаретами или презервативами — это одно. Если уехал по делам и обещал быть к ужину — это другое. — Где он?
— Кто?
— Этот юркий управляющий казино, где вы за администратора.
— Спросите у его жены, — покривилась Постникова. — А здесь живу я.
— Я спросил. Она сказала, что тот должен быть именно по этому адресу, — Антон потыкал пальцем в направлении пола. — Она почему-то решила, что это ее квартира. Но о вас ничего не говорила. Думаю, она даже не знает, что вы существуете.
Эмма Петровна пустилась в расплывчатые объяснения, характерные для людей, готовых ко всему, но только не к спецсредству «Заря». Она говорила о ключах, которых полгода назад дал ей Гаенко, дабы той не было необходимости ночевать в темных подвалах и на сырых чердаках. О том, что видела в последний раз управляющего в тот самый день, когда приходил «следователь Генпрокуратуры», и обо всем другом, что Антона не интересовало или могло заинтересовать, но не сейчас. Любовный треугольник? Фффу… Какая мерзость. Игорь Викторович любит свою жену, и было бы подлостью вмешиваться в их очаровательные семейные отношения.
Наполнив бокал до краев, она пила его частыми глотками, как минеральную воду, и кадык ее на точеной шее дергался вверх-вниз, словно привязанный за веревочку к желудку.
Она могла бы говорить еще долго, потому что не на работе. Но в тот момент, когда Эмма Петровна поведала грустную историю о том, что Гаенко ей даже не звонит, произошло прямо противоположное. Словно возражая против беззастенчивой лжи прелестной администраторши, раздался звонок. Но не телефонный, а в дверь, и напоминал он взрыв гранаты, которую бросили под Царь-колокол.
Боммм…
Живи в этой квартире кошка, завтрашним утром она проснулась бы законченной истеричкой.
— Странно, — пробормотал командир группы задержания, и маска на его лице в нижней своей части шевелилась, как мультяшная. Он смотрел на свою радиостанцию, словно подозревал, что она вышла из строя. У подъезда находилось несколько экипажей машин ФСБ, и все вместе они пропустить в подъезд Гаенко не могли. В смысле, пропустить могли, но не имели права не предупредить об этом.
— Я открою, — словно домашних, предупредил Антон и направился к двери.
Щелкнул замком, потянул на себя дверь и увидел сухощавого мужчину лет пятидесяти с небольшим. Его принадлежность к профессорскому составу выдавала бородка клинышком и четко поставленная, донельзя интеллигентная речь, коей мужчина стал оправдываться. Одет он был удивительно: в трико, тапочках и клетчатой рубашке.
— Я прошу извинить меня великодушно, — говорил он, — но хозяин этой квартиры посетовал на то, что не может дозвониться до квартиры. Ему что-то нужно срочно передать даме, находящейся здесь, однако трубку никто не снимает. Возможно, я несколько не к месту, — увидев перед собой мужчину вместо женщины, гость сразу сообразил, что оказался в круговороте чужой интимной проблемы, — но он просил помочь, и я, как человек отзывчивый…
Копаев, еще раз рассмотрев соседа с ног до головы, мгновенно понял две вещи. Вещь первая — он опоздал. Вторая — он наконец-то понял, каким образом его провели.
В руке профессора находилась телефонная трубка беспроводного радиотелефона, которую сосед и должен был вручить женщине для разговора.
Резко наклонившись, Антон выхватил трубку и приложил к уху.
В ней слышались короткие гудки. Все правильно. Трубку на том конце можно было вешать сразу, едва старик заговорил, — он говорил не с женщиной, а это означало, что идти в квартиру Гаенко нельзя. Такого способа получения оперативной информации в арсенале опера УСБ не было до сих пор. Простая телефонная трубка от радиотелефона, снятая с базы, на расстоянии может оказаться великолепным прослушивающим устройством.
Вернув телефон гостю, он быстро пересек квартиру и по пояс высунулся в окно. Плохо, что вокруг него никто ничего не понимал, а объяснять не было времени.
Морщась на ветру, Копаев с высоты двенадцатого этажа быстро осмотрел все пространство под домом. Если не считать тронувшегося в путь черного «Вольво» — благо определить марку было легко по «вырезанным» вдоль задней части кузова крыльям, — ничего необычного на улице не происходило.
— Дай команду своим, — сказал Антон старшему группы. — Черный «Вольво», модель «S-восемьдесят». Только что отъехал от дома напротив.
Командир группы наговаривал что-то людям внизу, а Антон, вернувшись к дивану, присел на его край:
— Надежды, что это он, мало. Но это все, что есть. Вы ведь, Эмма Петровна, все равно не скажете, на чем Гаенко ездит, верно?
— Я бы с радостью, — еще пять минут назад она послала бы Антона подальше, но пять минут назад он дал ей плед, чтобы согреться, — но не имею понятия.
