Сорокалетняя Анна Ефимовна Никоненко без разрешения и объяснений тайно покинула санаторий для нервных больных.
Тридцатидвухлетняя Маргарита Вадимовна Цюрих вышла «на минуточку» за хлебом и бесследно исчезла.
Златокудрый юноша Виктор Иннокентьевич Полыванов по окончании летних каникул убыл из отчего дома в Ростов, но на занятиях в институте не появился.
Все пропавшие люди, кроме Анны Никоненко, жили в Кипучеключевском районе. Только Никоненко приехала в местный санаторий из Саратова.
Все четверо исчезли летом: Цюрих и Самойлова – в начале июня, Никоненко – в июле, Полыванов – в конце августа.
Лица на фотографиях мне не знакомы, хотя Лаврентьева очень похожа на Нонну Мордюкову в роли харизматичной управдомши из «Бриллиантовой руки», а модная барышня Самойлова – на тысячи других девиц, старательно подгоняющих свой образ под эталоны глянцевых журналов. У красотки Анечки грамотно нарисованное лицо и светлые волосы, уложенные идеальными парикмахерскими волнами. Думаю, без прически и макияжа она будет неузнаваема.
О Маргарите Цюрих я могу сказать только одно: она не так красива, как ее фамилия, потому что выглядит старше своих лет, и сама же в этом виновата. У Маргариты одутловатое лицо, мешки под глазами, неудачно выщипанные брови и претенциозное каре в египетском стиле, нелепо «обрубающее» лицо с трех сторон. В жесткой черной раме блестящих волос невыразительная физиономия выглядит особенно блеклой и какой-то помятой. Я бы настоятельно рекомендовала Маргарите Вадимовне сменить стилиста.
А вот у студента Полыванова с чистотой художественного образа все в порядке. Ему не хватает только плетеной повязки на лбу, чтобы выглядеть типичным юным хиппи. На месте родителей блудного Виктора я бы искала его в таборе длинноволосых парней с бакенбардами и босоногих дев в браслетах. Этого юношу очень легко вообразить скитающимся по городам и весям в старом микроавтобусе, расписанном персидскими огурцами.
Впрочем, это всего лишь мои домыслы.
Окорачиваю разыгравшееся воображение, складываю и прячу в карман распечатки, сосредоточенно съедаю принесенное мне рагу и возвращаюсь в санаторий.
В дневном повторе вчерашний выпуск программы «Полицейский участок» выйдет в тихий послеобеденный час. К этому времени я намерена быть на посту перед телевизором.
Но выехать из Кипучеключевска у меня получается только со второй попытки.
Мешает телефонный звонок, из-за которого я пропускаю нужный поворот.
Зная, что говорить по мобильному за рулем – это нарушение правил, и не собираясь ничего нарушать в отсутствие у меня хоть каких-нибудь документов, дисциплинированно сворачиваю на обочину.
Звонит Андрей Ильич.
– Привет, Машуня, – говорит он, и я отмечаю, что голос у участкового смущенный. – Ты как там?
– Я нормально, а вы там как? – отвечаю я, настораживаясь.
Если мужчина суровой профессии называет вас уменьшительно-ласкательно, это не к добру. Не зря полицейские товарищи зловеще говорят «документики» и «гражданочка» – в их устах это слова-буревестники.
– У нас все в норме, с женишком твоим проведена еще одна воспитательная беседа, у него была претензия к Жозефине Георгиевне, но свидетели из числа мирных граждан факт разбойного нападения не подтвердили.
– Свидетелями были вы с Кларой Карловной? – понятливо хмыкаю я. – Андрей Ильич, а мне же теперь, кроме водительских прав, еще и паспорт понадобится! Он в сумке был, а ее у меня украли!
– Вот я как раз насчет документов и прочего, – участковый откашливается. – Мария, ты в курсе, что тобой интересуются?
– Кто?!
Первая моя мысль: «Ура, ура, я не зря надеялась, что любящие родственники меня разыскивают!»
Но в голосе участкового нет и намека на радость, зато присутствует тревога:
– Смежники.
– В смысле? – мое ликование увядает. – Какие еще смежники? Чьи? Ваши?! Спецслужбы, что ли?!
«А вот теперь все стало ясно: ты шпионка! – чрезвычайно возбуждается мой внутренний голос. – Точно, точно, ты же типичный человек без прошлого!»
Я успеваю вообразить пикирующий на меня с подоконника цветочный горшок. Закадровый голос печально произносит: «Пастор Шлаг не заметил условного знака!», затем следует звук удара, и цветную картинку сменяет бескрайнее темное поле.
«Это провал! – резюмирует мой внутренний голос и снова уныло затягивает: – Не думай об эмпатах свысока…»
– Фигня какая! – возмущенно обрываю я эти фантазии.
– Не скажи, Маня, это не фигня, это очень серьезные люди, – не соглашается со мной участковый. – Я тебе так скажу: будь готова к непростому разговору, я тебя предупредил.
– А чего они хотели-то? – спохватываюсь я, что предупреждение получила, а информацию – нет.
– Тебя хотели, – Андрей Ильич не раскалывается. – А раз хотели, значит, получат.
Я делаю еще одну попытку:
– А что вы им рассказали?
– Обязательный минимум: мол, да, есть такая, но живет у нас недавно, так что никак пока себя не проявила, поспрашивайте-ка в другом месте.
– В каком? – я мрачнею, догадываясь, куда переадресовал «серьезных людей» осторожный участковый.
– По прежнему месту пребывания, разумеется, – подтверждает он мои подозрения. – В больнице!
Закончив разговор, я сижу в машине и нервно барабаню пальцами по рулю. Интерес ко мне «смежников» Андрея Ильича – обстоятельство пугающее.
Что я такого сделала, а?
Несмотря на то что я не помню за собой никаких серьезных грехов, если не считать таковыми хронические угоны автомобилей марки «Рено», нельзя исключить вероятность того, что я действительно что-то натворила.
«Может, устраивала антиправительственные демонстрации? Или плясала голышом в церковном храме?» – перебирает варианты мой внутренний голос.
– Не знаю! Не помню! – рычу я расстроенно.
А потом вдруг понимаю, что в бочке дегтя вполне может помещаться ложка меда. Если меня разыскивают за черные дела, совершенные в прошлом, значит, мое темное прошлое – не сплошная тайна хотя бы для спецслужб!
– Задержат – расскажут, – говорю я себе в утешение.
И немного успокоившись, выворачиваю с обочины на дорогу.
Еду, а мысли крутятся вокруг любительского сыска посредством СМИ.
Надо мне, пожалуй, самой дать в эту программу объявление типа «Кто видел? Кто знает?» со своей собственной фотографией. И не только на телевидение, но и в печатные издания.
– У вас есть газеты с криминальными новостями? – заглянув в санаторский киоск «Роспечати», спрашиваю я меланхоличную киоскершу.
– У нас других нет, – пессимистично, но бойко отвечает она. – Вас что конкретно интересует? Ограбление шоумена, убийство бизнесмена, подмена наследника олигарха в роддоме, изнасилование пожилой монахини группой сатанистов или похищение с целью продажи на органы глухонемых инвалидов?
